|
Самым простым было предположение, что Антось повредился в уме или перепил и ему все померещилось. Самым поганым, что все дело в таянской границе. Как бы то ни было, нужно было что-то делать, и Рыгор решил съездить и посмотреть. Если Антось прав, остается одно - послать людей к бару Кузергу - пусть выводит к Каючке дружину - даром, что ли, этих бездельников кормит вся округа?! А затем в город к коронному судье, пусть решает, кого тут звать: клирика али стражника. Про третье свое решение отправить кого-то тайком в Эланд, как советовал либр Роман, буде случится что-то необычное или гадкое, Рыгор не сказал. Не время нынче говорить обо всем. И еще подумал, что его Гвенда - не только баба, каких больше нет, но и умница к тому же... Эстель Оскора Я в который раз любовалась своим отражением в роскошном зеркале. Отражение было куда менее роскошным, но меня оно устраивало, так как напоминало, что я - это все-таки я. Конечно, среди эльфов я выглядела не более уместно, чем лошадь на крыше. За немногие дни, проведенные среди народа Романа я познала истинную красоту и вместе с тем уразумела, что все совершенное неизбежно вызывает жалость. Эльфы были прекрасны, но в них ощущалось что-то обреченное, исчезающее, изломанное... Я так и не поняла, нравятся ли мне эти создания, для этого я слишком мало прожила здесь, и слишком очарованы были мои глаза, чтобы я могла еще и думать. Мне бы уйти с Романом и его странноватыми спутниками одни из которых мне нравились, а другие, во главе с коротышкой Примере, вызывали прямо-таки отвращение. Но меня не взяли. Или, вернее, не отпустили. И теперь мне предстояло переживать зиму среди болотных огоньков и иллюзий. Те, кто оставался в Убежище, жили в другом измерении, они не видели, не знали, не желали понимать того, что творится за границами их дивного острова. А я, я не могла не думать о том, что оставила за спиной, не могла не думать о том, что же я такое... Эстель Оскора? Возможно. Кто бы еще объяснил мне, что из этого следует. Я отвернулась от зеркала, которое наверняка вздохнуло с облегчением и принялось отражать привычные ему изысканные предметы. Накинув на плечи невесомую, но очень теплую шаль - подарок хозяев (как же иначе, гостеприимство обязывает), я отправилась на улицу. Правду сказать, я обещала Роману не увлекаться одиночными прогулками. Видимо, мой золотоволосый приятель не слишком доверял своим родичам. По крайней мере, некоторым из них. Разумеется, я обещала ему все, что он хотел, - последнее дело заставлять уходящего в бой волноваться за тех, кого он оставляет за спиной. Но слова - это только слова. Я не собиралась сидеть всю зиму в золоченой клетке, ожидая возвращения Рамиэрля со товарищи. Найдет он Проклятого или нет, это еще никому не известно. А хоть бы и нашел - большой вопрос, захочет ли тот помочь, да и сможет ли управиться с Белым Оленем<Белый Олень - кратковременное материальное воплощение гонгу, огромный олень с клыками хищника> . С другой стороны, мне ясно дали понять, что, пока я жива, он не сможет обрести устойчивого материального воплощения... Видимо, принцип единобрачия у этой нечисти к нашему счастью доведен до абсурда. Из этого следовало, что за мной будут охотиться, то ли чтобы вернуть, то ли чтобы прикончить. Я в очередной раз с отвращением вспомнила свою прежнюю жизнь, которую прожила, как законченная курица. На месте Белого Оленя я постаралась бы завести себе подругу поинтереснее и поумнее, хотя, похоже, мой дражайший отец с детства готовил меня именно в супруги Оленю, или как он там на самом деле называется... Всадники вроде бы звали его Ройгу... Ну и имечко! Под стать мерзкой твари, задавшейся целью скрутить весь мир в бараний рог. Я же со своим счастьем заячьим<Заячье счастье - идиома, обозначающая хроническую невезучесть> оказалась первой, кто попался ему под руку, чтобы не сказать хуже. Магия Романа, сначала уничтожившая то, что я носила в своем чреве (назвать это ребенком у меня язык не поворачивался), а потом вырвавшая меня из лап смерти, каким-то непостижимым образом вытравила из моей памяти чувства, оставив только события. |
