«Я устала слушать всю эту мистическую белиберду про Линбернов», — сказала Кэми. Устала от Эша, который демонстрирует только нерешительность и ничего больше. — «Мы создания из красного и золотого, Мы не прощаем, Нам не нужны сердца, Наш семейный девиз — „Сдохни, сексуальный блондинчик“»…

«Последнего мы не говорили», — возразил Эш, обескураженно и смущенно. Через Кэми прошли эмоции, приятные, но чужие, хотя скорее странные, нежели веселые.

«Соглашусь, что, возможно, с последним я перегнула палку, — сказала Кэми. — Но вчера за завтраком я стащила тост, а ты не провозгласил „Линберны не допускают свершения греха дважды“ и не воткнул нож мне в руку. Даже, если Роб ведет себя последовательно, нам неизвестно, что он сделал с Джаредом. Нам ничего не известно. Джаред все еще может быть там».

«И как ты предлагаешь нам попасть туда, чтобы найти его?» — спросил Эш.

Кэми уже в течение многих недель силилась придумать план действий, задолго до слов матери, которые заставили ее убежать к Ауримеру, словно она могла проскочить через пламя и спасти Джареда.

Все ее планы представляли собой нелепую, смехотворную фантазию перепуганного подростка. Или они таковыми казались Эшу. Такими темпами Кэми скоро уже совсем перестанет понимать, где различие между ее темным видением мира и тенями, через которые видит все на свете Эш.

Она чувствовала сожаление Эша. Его сочувствие ледяной рукой вцепилось ей в плечо. Кэми пыталась взять себя в руки единственным способом, который знала.

«У меня есть план, как попасть внутрь, — сообщила она ему. — Огонь. Мы можем пойти в нашу школу и забрать все огнетушители: мы сможем погасить его для того, чтобы проскочить внутрь».

«Это — магический огонь, — сказал Эш. — Вот, почему он не выгорает и не распространяется. Огнетушители не помогут».

Он накладывал вето на каждый ее план.

«К счастью для тебя, у меня есть запасной вариант. Для начала мне понадобится сотня уток, а дальше все проще пареной репы».

«Для чего тебе утки?»

«Хочу запихнуть их в гигантскую катапульту и выстрелить ими над Ауримером, — ответила Кэми. — Они послужат отвлекающим маневром. Мое послание будет гласить: внимание на уток, которых я вам дарую».

Веселое настроение Эша отозвалось пением в ее теле, словно она ушами услышала его смех: уловивший соль шутки, но в то же время смеющийся и над ней.

Джаред сказал бы: «Я в деле. Наше следующее действие?»

Кэми отвернулась от огня и взглянула на город. Она твердила себе, что огонь слишком горяч и именно поэтому у нее жгло глаза; что дым попал ей в горло, обжигая его, и именно поэтому оно болело. Она лгала самой себе, потому что не знала, как взять себя в руки.

Отсюда Разочарованный Дол был виден как на ладони. Все золотые углы, крыши и вращающиеся флюгеры под бледным и изможденным небом после долгой зимы. Она думала о Джареде, его лице, и всех его жестких чертах, щеке, отмеченной шрамом, и глазах цвета городского неба. Он выглядел жестоким, пока не улыбнется, и все его улыбки были скупыми и краткими.

Она всегда считала, что Джаред очень хорошо вписывается в город и лес вокруг, может, от того, что он один из чародеев, для которых был создан этот город, чтобы они заправляли им. Может, потому и считала, что он здесь, будто дома.

— Разве ты не любила его? — спросила мама. — Разве не ты его убила?

Эш, постоянный, нежеланный гость в ее сердце, сказал: «Ты не единственная, кто скучает по нему. Он был моим братом. Я только получил шанс узнать его, и теперь его не стало».

Она не единственная, кому его не хватало, но она была единственной, кто не считал его мертвым.