Тори познакомилась со всеми, кого Тэйлор и Джессика знали в группе. Маленькой писательнице тут же понравилась Натали, ее легкость в общении и чувство юмора. Как всегда после встречи, люди стояли и разговаривали, делились пережитым. Тори уже сбилась со счета, сколько людей подошли к ней, чтобы сказать, какая замечательная девушка, ее Джессика. Привлекательная блондинка знала, каково это, бороться с наркозависимостью. Она жила с Тэйлор в тот первый ее год и испытывала за нее даже больше гордости, чем за Джессику.

Тэйлор стояла в стороне и разговаривала с рыжей женщиной чуть выше Тори. Когда они с Тори встретились глазами, Тэйлор взглядом предложила ей присоединиться.

– Тори, я хочу познакомить тебя. Это Эмили, мать Кори, – сказала Тэйлор, разворачиваясь к Эмили. – А это мать Джессики, Тори.

Тори не находила слов для женщины, стоящей перед ней. Внезапно она почувствовала себя разбитой и виноватой. Она разделяла боль женщины, но чувствовала себя виноватой, за то, что у нее есть живая и здоровая дочь. Тори сделала то, что хотела бы, чтобы сделали для нее. Вместо того, чтобы просто пожать предложенную руку Эмили, Тори обняла женщину и зашептала ей на ухо.

Тэйлор никогда не выясняла, что сказала Тори матери девочки. Это был личный момент между двумя женщинами, поэтому она никогда не спрашивала. Слов, которые Тори прошептала, было достаточно, чтобы сломать притворное самообладание женщины. Эмили начала плакать и Тори подвела ее к паре стульев в стороне от людей. Они вдвоем просидели там еще долго, после того, как все покинули аудиторию. Натали стояла рядом с Тэйлор, глядя на двух женщин.

– Она невероятная женщина, – сказала Натали кивая на Тори.

Писательница вела себя так, как она делала это каждый день со всеми, кого встречала. Ее искрящаяся улыбка освещала лицо, и она держала руку Эмили, разговаривая с ней. Нежно стирая слезы с щек женщины, Тори была само сострадание, и за это Тэйлор любила ее еще больше.

– Да, конечно, – ответила Тэйлор после нескольких минут созерцания маленькой блондинки.

***

– Я тут подумала насчет поездки в Сан-Диего, длинная. Ты сможешь вырваться…? – спросила Тори.

– Конечно, – не задумываясь ответила художница, мысленно рассчитывая время, которое осталось до выставки и думая, что ей осталось сделать. Саманта позаботилась обо всех мелких деталях, но были всегда коллеги и друзья, которых Тэйлор лично приглашала на показ.

Тэйлор знала, что поездка в Сан-Диего означала, что Тори хочет увидеть мать художницы. Джин Кент будет просто счастлива. Обе женщины очень сблизились за короткое время, писательница смотрела на пожилую женщину, как на мать, которую она всегда хотела. Тэйлор задавалась вопросом, как эти двое поддерживали отношения в эти пятнадцать лет. Она могла просто спросить Тори или ее мать, но, казалось, это было не ее дело. Потому, что их отношения были личными, с тех пор, как Тори и Тэйлор расстались.

– Думаю не надо говорить, что ты хочешь навестить маму? – спросила Тэйлор.

– Не думай вообще, – блондинка улыбнулась художнице, сидящей рядом с ней. – Я отправила твоей маме подарок на день матери, который ждет оценки Джей Ти, – таинственно закончила Тори.

Тэйлор изогнула одну бровь, но не спросила.

– Когда ты хочешь поехать?

– Я подумывала о выходных. Я не хочу надолго отрывать тебя от работы.

Тэйлор засмеялась.

– Ты думаешь, если мы приедем с тобой и Джес, мама отпустит нас через два дня? Что ты скажешь, если мы уедем завтра и вернемся в воскресение?…

– Я бы сказала, что это просто замечательно.

Голова Джессики просунулась через дверь.

– Я сделала салат из авокадо, кто-нибудь хочет?

Тори подняла руку, Тэйлор подняла лишь бровь, глядя не девушку.