Эмма выдохнула и спросила:

— Что происходит вокруг ковена? — она надеялась, что Никс немного с ней поболтает.

Так как Лаклейн был занят королевскими делами — разбирательством земельных споров, раздачей наказаний за плохое поведение, благоустройством вверенных ему земель — у Эммы оставалось много свободного времени, даже днем. Как выяснилось, теперь ей, как и Лаклейну, нужно было четыре — пять часов сна в сутки.

Хотя ночи принадлежали только им — каждый закат они отсылали всех прочь, чтобы, буквально, побегать по Киневейну — дни могли быть очень нудными. Лаклейн был этим обеспокоен, и как-то он спросил Эмму, может ли она занять себя «покупкой вещей через компьютер». Взмахнув ресницами, она ответила:

— Ради тебя я постараюсь.

— Эм, ты бесповоротно отстала от жизни, — произнесла Никс. — За тутошними «мыльными страстями» тебе никогда не поспеть.

— Да ладно тебе, колись.

Никс вздохнула, и Эмма услышала, как та взбалтывает пузырек с лаком. Валькирии обожали красить ногти, так как это был единственный способ хоть как-то изменить собственную внешность.

Взбалтывание бутылочки с лаком означало, что Никс настроилась на долгий разговор.

Этим днем Лаклейн сделал перерыв во встречах с ликанами и существами Ллора, — которые, буквально обложили Киневейн и близлежащие деревни, — но только затем, чтобы прочесть многочисленные сводки на компьютере. Который, нужно сказать, ликан просто ненавидел. Его большие руки, что так умело ее ласкали, просто не справлялись с клавиатурой. Эта была уже третья.

— Хорошо, вот тебе краткий пересказ событий… — изрекла Никс, будто ее вынудили, но Эмма знала, что тетка обожала посплетничать. — Мист и Даниела так и не вернулись со своей охоты на вампиров. Зная Мист, вполне можно предположить, что она пустилась во все тяжкие. Куда загадочнее исчезновение Даниелы. Чтобы она и отправилась в загул?! Странненько все это… О! Кстати о загулах — Кадерин собирается участвовать в Гонках за Талисман.

Гонки за Талисман были такой себе вариацией «Удивительной Гонки», только с поправкой на бессмертных. Победитель получал силу для своей фракции Ллора. И Кадерин Бессердечная всегда побеждала.

— Наверно, будет глупо интересоваться, взволнована ли она, — произнесла Эмма. Столетия назад Кадерин пощадила юного вампира, и в итоге потеряла двух своих сестер. Тогда она пожелала ничего не чувствовать, чтобы ее эмоции никогда не могли повлиять на ее решение, и какая-то неведомая сила неожиданно исполнила ее просьбу. Тем самым, благословив — или прокляв — ее навсегда.

— Никаких признаков волнения. Но я тут как-то застала ее у окна. Прислонившись ладонями и лбом к стеклу, она вглядывалась в ночь. Так, словно, что-то чувствовала. Или тосковала…

— Я тоже так раньше делала, — тихо произнесла Эмма. Она жаждала большего, до боли желала чего-то неизведанного. Был ли этим чем-то всегда Лаклейн?

— Но больше так не делаешь. Похоже, у тебя с твоим ликаном все в ажуре.

— Никс, кажется… он мне нравится.

Когда он не был занят королевскими делами, они смотрели вместе телевизор. Лаклейн сидел, облокотившись о спинку кровати, а Эмма лежала у него между ног, прижавшись спиной к его груди. Они смотрели футбол, который он так обожал. Она, как и все, следила за мячом, но Лаклейн буквально не сводил с него глаз, почти так же, как смотрел на ее ноги, когда она их скрещивала.

Ему нравились приключенческие фильмы, но больше всего он любил фантастику, потому что: «В этих фильмах все объяснялось так, словно все знали так же мало, как и он».