– Нет, не передумаю. – Но, неожиданно для себя, взяла рукопись, схватив ее обеими руками, будто якорь в борьбе против волны головокружения, заглатывающей ее. – Извини, но мне надо идти. Прости за испорченный ленч.

Грейс схватила руку Нолы, сжав ее детскими по размеру ладонями немного дольше, чем при рукопожатии.

Нола, направляясь к выходу, слегка споткнулась и почувствовала, что ее тошнит, как будто бы она объелась.

Понимает ли Грейс, что ее удерживает?

Догадывается ли она о том, о чем Нола не может себя заставить рассказать, о правде, которая намного сокрушительней, чем Грейс может себе представить?

Час спустя Нола сидела со своим руководителем за громадным столом в конференц-зале, и ее чертежи лежали перед ним. Она увидела удивление на его худом, заостренном лице, когда он изучал их. Даже зная, что она получила обе премии Карнета и заветную стипендию американского института архитекторов в Купер Юнион, он оказался совершенно не готовым к этому.

Нола и сама не была в себе уверена. Откуда взялся этот проект, выполненный с такой самоуверенностью и с мастерством? Все походило на сказку, в которой гномики-сапожники исполнили его по волшебному мановению, пока она спала.

Но Кен даже не улыбнулся.

– Это совсем не то, что я имел в виду, – сказал он.

Ее руководитель отличался прямотой, и это ее восхищало. Когда он посмотрел на нее, растерянное выражение его близко посаженных голубых глаз за черепаховыми очками подействовало так, словно наждачной бумагой провели по ее и без того оголившимся нервам.

– Если бы кто-нибудь оставил этот проект на моем столе, я ни за что бы не догадался, что он твой, – продолжил он. – Это не твой стиль.

Он опять вернулся к проекту и пристально рассматривал тонкий лист ватмана, словно плывущий по поверхности полированного стола розового дерева.

– Но тебе он понравился? – не выдержала Нола.

Ей необходимо знать. Сейчас. Прежде чем она разломится от напряжения пополам.

Кен взглянул на нее, как будто удивился, что она спрашивает об этом.

– Я был бы просто сумасшедшим, если бы он мне не понравился.

– Тогда он твой. – Она тяжело сглотнула, стараясь подавить возбуждение, которое пыталось вырваться наружу из ее горла. – Я имею в виду не нашу фирму, а персонально тебя.

– Ну ты, конечно, свою долю славы…

– Ты не понял, Кен, – перебила она его. – Я предпочла бы, чтобы мое имя вообще не упоминалось в связи с этим проектом. Если его выберут, что пока не факт, я бы продолжила работать над ним до полного завершения. Хочу остаться в тени и не светиться. – Она вытащила обтрепанную вырезку из вчерашнего номера газеты «Таймс» и протянула ему. – Возможно, это тебе все объяснит.

Кен бегло просмотрел листок бумаги и недоуменно пожал плечами.

– Нед Эмори был моим отцом, – сказала она. – Моя мама работала на сенатора Траскотта.

Кен потер узкое лицо, которое всегда напоминало ей морду настороженной борзой, бледной рукой. – Но я по-прежнему не понимаю, к чему ты клонишь.

– Будет лучше, если я останусь в стороне. Я не хочу, чтобы у миссис Траскотт возникли какие-то ассоциации со мной.

Кен задумчиво потер подбородок:

– Возможно, в этом есть смысл. Я знаю нескольких человек в комиссии, которые наверняка не хотели бы рисковать потерей расположения миссис Траскотт, и все же… – Он пожал плечами и развел руками. – Буду откровенным с тобой, Нола. Ты мне нравишься. Мне нравится твоя работа. И это, – он постучал пальцами по представленному проекту, – чертовски гениально…

Она позволила себе засиять на мгновение и тут же спросила:

– Но?.