Внизу все было как прежде: красивые растения, свежий воздух, плеск воды в далеком пруду, где резвились рыбки, и пение фонтанчика. Тульпис сидел на земле, потирая ушибленный зад, и изумленно таращился по сторонам.

— Магия! — прошептал карлик.

Конан спрыгнул вниз, взял сверток, и оба приятеля двинулись по дорожке, туда, где виднелись башенки дворца.

Бронвэг выбежала им навстречу.

Она заранее простирала руки, лицо ее сияло и казалось таким прекрасным, что сердце сжималось от странной боли: мнилось, любое дуновение ветерка, любая мелочь может лишь разрушить это совершенство. Хотелось, чтобы мгновение длилось вечно, — хотелось созерцать красоту до бесконечности…

— Я вернулся, Бронвэг, как и обещал, — торжественным тоном провзгласил Конан.

Он остановился в трех шагах от нее, расставив ноги и приняв горделивую позу. Карлик рядом с киммерийцем тоже застыл с важным видом.

Но на Бронвэг это все не произвело ни малейшего впечатления. Она не отрываясь смотрела на золотое яйцо.

Затем взяла его в руки и прижала к груди. — Что я могу сделать для вас? — спросила она спустя некоторое время.

Тульпис поклонился, а Конан просто сказал:

— Ты обещала одарить меня драгоценными камнями и золотом, если я выполню обещание, — так что принеси десяток-другой изумрудов покрупнее, и мы будем квиты.

Бронвэг повернулась и пошла к своему дворцу. Наряд из птичьих перьев волочился за нею по ступеням.

Тульпис гневно сказал Конану:

— Как ты мог разговаривать с нею подобным тоном — и о подобных низменных вещах? Какие изумруды? Какое золото? Такая красота не должна прикасаться к презренному металлу и к не менее презренным самоцветам. Она должна питаться ароматом божественных трав, она вкушает амброзию — и все ее мысли должны быть так же возвышенны. Ты не имел права загрязнять их своей алчностью. Удивляюсь тебе, киммериец! И ты еще говорил, — правда, ты был тогда исключительно пьян, — что намерен сделаться королем! Да какой из тебя король, если ты не умеешь разговаривать со знатными дамами!

— Я прекрасно умею разговаривать с дамами, будь они хоть знатными, хоть незнатными, — возразил Конан. — И все они оставались довольны.

Тульпис лишь покачал головой.

— Неотесанный варвар, и ничего более. Разговаривать с тобой — попусту терять время.

В этот момент рядом что-то прошуршало. Карлик наклонился и увидел маленькую изумрудную змейку с женским торсом и головкой. Змейка была совсем крошечная, длиной в руку. Ее личико, бледное, с раскосыми зелеными глазами, обрамляли золотые волосы, и такие же золотые полоски обвивали гибкое тело с зеленой чешуей.

— Нага! — воскликнул Тульпис.

— Карлик, — удивленно проговорила нага.

Она обвилась вокруг ноги Тульписа, поднялась повыше, и теперь ее личико раскачивалось на уровне глаз карлика. Крохотные торчащие грудки утыкались в бороду Тульписа.

Харчевник едва не потерял сознание, когда осознал последнее обстоятельство. Он закатил глаза и несколько раз громко лязгнул зубами.

— Насколько я помню, карлики всегда враждовали с нагами, — заговорил Конан.

Тульпис зашипел на него, и нага, повернувшись в сторону киммерийца, оскалила рот, полный острых зубов, и также испустила тихое шипение.

— Мы не враждуем, — кратко пояснил Тульпис.

Нага осторожно прикоснулась губами к щеке

Тульписа, а затем соскользнула обратно на землю и прошептала:

— Приходи, когда захочешь, — я буду ждать…

И исчезла в траве.

Бронвэг появилась почти сразу же после этого.