— Уважаемый Пётр Вениаминович! То, о чём вы сейчас говорите, необычайно важный вопрос, но, к сожалению, у нас крайне мало времени, к тому же все присутствующие, — вытянув руку вперёд, Анастасия Дмитриевна уважительно обвела всех членов комиссии, — как мне кажется, прекрасно осведомлены об этой стороне вопроса. В связи с этим мне представляется нецелесообразным тратить драгоценное время собравшихся товарищей на общие отвлечённые темы.

Обведя четверых участников действа вопрошающим взглядом и получив их негласное одобрение, заместитель декана строго сдвинула брови, и, сникнув под её взглядом, сухонький старичок умолк.

— На повестке дня вопрос об одной из выпускниц нашего курса, некоей Кряжиной Марии Николаевне, окончившей в этом году нститут с отличием по всем предметам.

— А что с ней не так? — спросила низенькая пожилая женщина с черепаховым ободком в волосах.

— Постараюсь вкратце изложить суть вопроса. — Сосредоточенно нахмурившись, замдекана постучала перевёрнутым карандашом по крышке парты и, сделав глубокий вдох, ринулась в наступление. — Пять лет назад к нам в институт поступил звонок из вышестоящей инстанции, где в ультимативной форме нам предписывалось принять на курс Кряжину Марию Николаевну, уроженку Московской области, деревни Озерки. Заметьте, сделать это предписывалось в приказном порядке, без каких-либо оговорок, без экзаменов, собеседований и тому подобных, как мне было сказано, «ненужных проволочек».

— Подумайте только! — поражаясь грубому давлению на преподавательский состав, выразила общее возмущение дама с ободком.

— Решив пойти навстречу, я поинтересовалась, нуждается ли эта особа в студенческом общежитии, что, согласитесь, уважаемые коллеги, учитывая место прописки Марии Николаевны, было вполне логичным, на что получила достаточно резкую отповедь.

— Помилуйте, Анастасия Дмитриевна, да за что же было вам выговаривать? — с изумлением произнёс Игорь Кузьмич. — С моей точки зрения, пойдя навстречу этой девочке, вы проявили абсолютно бескорыстную заботу, за которую она должна была бы вам быть крайне признательна…

— В достаточно резкой, я бы даже сказала… грубой форме мне было объявлено, что по осени гражданка Кряжина будет иметь в своём распоряжении отдельную однокомнатную квартиру, — перебивая прочувствованную речь коллеги, с обидой выговорила Анастасия Дмитриевна, и её лицо напряжённо застыло. — Мало того, эта отдельная квартира будет располагаться на набережной, было сказано мне, неподалёку от метро «Киевская», где, как вы понимаете, живут люди далеко не бедные… — многозначительно добавила она.

— Да… история неприятная, — прижав ладонь к дряблой шее, старичок у окна натужно кашлянул. — Я глубоко сожалею о том, что вам пришлось пережить, и поверьте, мне понятно ваше состояние, но, Анастасия Дмитриевна, ведь не секрет, что по протекции вышестоящих органов в наши вузы поступает чуть ли не каждый десятый абитуриент, — вдруг выдал он.

Рассчитывая на полное понимание присутствующих, Анастасия Дмитриевна на какой-то момент замерла, но потом, словно опомнившись, шумно вздохнула, и, повернувшись к Петру Вениаминовичу всем корпусом, с нажимом произнесла:

— Я удивлена, профессор, вашей неадекватной реакцией, как, полагаю, и все находящиеся в этой аудитории.

— Но позвольте, вы же сказали, эта девушка окончила курс с отличием… — попытался он отстоять свою точку зрения.

— То есть вы хотите сказать, что результаты успеваемости Кряжиной полностью перечёркивают то унижение, которое мне… вернее, которое всем нам, — акцентируя последнее слово, замдекана заметно повысила голос, — было нанесено её высокопоставленным родственником? Я вас правильно поняла?

— Да нет… что вы, Анастасия Дмитриевна… нет, вовсе нет… — Слыша перешёптывание коллег, старичок суетливо забегал глазами и, стараясь не глядеть докладчице в лицо, заёрзал на стуле.