— Я понял из письма, что девочку подменили сразу же после ее рождения, — сказал Алистер Мерил, немного успокоившись. — Этот фермер, Гримвуд, жил на земле герцога в пяти милях от Мерил-Парк.

— И ты считаешь, что у Гримвудов на самом деле родился сын? — спросил маркиз. — А эта девушка во дворе…

— …Дочь моей тети, — закончил полковник Мерил. — Я в этом убежден.

— Я дам тебе еще одно доказательство, — произнес маркиз.

Он вытащил из небольшого конверта тоненький листок бумаги. Это было то самое письмо, которое Фортуна не читала.

— Это, — сказал маркиз, — страница из дневника моей старой гувернантки. Ее звали Гиллингхэм. Она воспитала Фортуну, которую, как ты только что узнал из письма, оставила ей жена фермера, миссис Гримвуд, уехавшая со всей своей семьей из владений твоего дяди.

— Здесь говорится, — произнес Алистер Мерил, глядя на письмо, которое он только что прочитал, — что Фортуна родилась 27 августа 1801 года. Ты помнишь, кто еще родился в этот день?

— Да, я это очень хорошо помню, — ответил маркиз. — Но послушай, о чем говорится в этой записке. — Он вставил в глаз монокль и, глядя в листок, сказал: — Эта страница помечена 20 сентября 1801 года. Вот что пишет мисс Гиллингхэм: «Дитя хорошо набирает вес на козьем молоке. Сначала я боялась, что девочка умрет, но теперь уверена, что она выживет. У нее выросли волосики странного белого цвета, а глазенки, темно-серые, словно туманы в Ирландии, опушены темными ресницами. За всю свою жизнь я встречала только одного человека, у которого волосы, глаза и ресницы были такого цвета».

Маркиз взглянул на полковника, который с огромным вниманием слушал его и хмурился.

— А вот что пишет моя старая гувернантка дальше, — произнес маркиз и прочитал:

«Сегодня я ходила к викарию, чтобы узнать, когда можно будет окрестить девочку. Я назову ее Фортуна. Я предложила окрестить ее в субботу, но викарий сообщил мне, что это невозможно — в этот день в Мерил-Парк состоится праздник. Крестьянам, живущим на землях герцога, и всем окрестным дворянам будет показан новорожденный сын и наследник его светлости.

— А когда же он родился?

— 27 августа, — ответил викарий.

Во время нашего разговора к нам подошла женщина, бывшая на сносях, и спросила, где можно найти миссис Тимс, повивальную бабку.

— Должен сообщить вам, что миссис Тимс, к сожалению, уехала из нашей деревни, — сказал ей викарий.

— К кому же мне обратиться за помощью? — спросила женщина. — Мне же скоро рожать.

— Попросите кого-нибудь из соседей, может быть, они вам помогут, — неуверенно произнес викарий.

— А почему уехала миссис Тимс? — поинтересовалась я. — Это была замечательная женщина, и все роженицы обращались к ней.

— Знаю, — ответил он. — Нам будет ее недоставать. Она уехала совершенно неожиданно, никому ничего не объяснив. Думаю, уж мне-то она могла сказать, куда едет.

— А когда она уехала? — спросила я.

— 28 августа, — ответил викарий. — Я запомнил число, поскольку обещал отвезти ее к жене фермера Баллера. Но когда заехал за миссис Тимс, ее не оказалось дома. Соседка сказала мне, что она уехала в большой спешке».

— Да, герцог обо всем позаботился, — мрачно произнес Алистер Мерил. — Гримвуды уехали, повитуха исчезла. Но он не мог предугадать, что миссис Гримвуд испугается, что девочка умрет, и отнесет ее к миссис Гиллингхэм.