— А женщины? — спросил сквайр.

Лорд Хорнблоттон пожал плечами.

— Женщины! — воскликнул он. — Ты когда-нибудь слышал о повесе, который не был бы окружен красивыми, решительно настроенными созданиями, уверенными в том, что любовь добропорядочной женщины исправит его? Впрочем, слово «добропорядочной» здесь совсем не подходит! — Он грустно улыбнулся. — Сильванус — молодой человек, и в глазах прекрасного пола является неотразимо привлекательным. В Лондоне имеется много мужей, которые поклялись, что всадят в него кусочек свинца, когда их женушки, охладев к нему, спустят его с лестницы. Однако Тейн живет себе припеваючи, укрепляя год за годом, или, вернее, месяц за месяцем, свою репутацию рокового обольстителя.

— И он по-прежнему играет в карты с герцогом? — улыбнулся сквайр.

— Герцог теперь не часто появляется в Лондоне, — ответил лорд Хорнблоттон. — Но не реже одного раза в неделю он бывает здесь, в «Белом клубе», или в каком-нибудь другом месте. Тейн, у которого везде есть шпионы, тут же узнает о прибытии его светлости. И стоит только герцогу сесть за карточный стол, как маркиз оказывается тут же.

— И кто же обычно выигрывает? — спросил сквайр.

— Они играют не на деньги, — ответил лорд Хорнблоттон, — а на земли. Однажды маркиз выиграл обширные территории в Лондоне, включая все площади и улицы Мейфэра, Белгравии и Челси. Но теперь, насколько мне известно, герцог потихоньку отыгрывает их назад, одну улицу за другой.

— Да, такой захватывающей истории мне еще не приходилось слышать, — заявил сквайр. — Отведи меня наверх, я хочу собственными глазами посмотреть на этих дьяволов, а то мои друзья на севере мне не поверят, когда я расскажу им эту историю.

— Уверяю тебя, все, что я сообщил, истинная правда, — сказал лорд Хорнблоттон.

Он с едва заметной неохотой поднял с кресла свое крупное тело — ему было тяжело подниматься по лестнице в комнату, где шла игра.

Оказавшись на площадке полукруглой лестницы, лорд Хорнблоттон и его друг пересекли ее и вошли в комнату, где за карточным столом, друг напротив друга, сидели двое мужчин. Вокруг них стояла большая толпа, хранившая молчание и жадно наблюдавшая за каждым их ходом.

Лорд Хорнблоттон остановился на пороге, поскольку пройти дальше не было никакой возможности, а его друг проскользнул в дверь и встал рядом с ним, поднявшись на цыпочки и впившись взглядом в игроков, не замечавших никого вокруг.

Старый герцог был худ, с одутловатым лицом, на котором от носа к уголкам рта тянулись глубокие темные морщины. В его презрительно искривленных тонких губах и надменном изгибе носа с горбинкой было что-то отталкивающее.

Он был похож на скелет, и его кожа и руки со вздутыми голубыми венами выдавали его возраст. Однако глаза герцога, по-прежнему яркие и проницательные, с неугасимым блеском заядлого игрока следили за каждой картой.

Маркизу, сидевшему напротив, было не более двадцати восьми лет, но выглядел он гораздо старше. Он с напускным безразличием, весьма оскорбительным для его соперника, сидел, откинувшись на спинку стула. Его можно было бы назвать красивым, если бы его лицо не портило выражение высокомерия и цинизма и следы разгульной жизни.

Трудно было поверить, что он умеет улыбаться или интересуется чем-нибудь. Только те, кто хорошо его знал, догадывались, что его глаза, прикрытые веками, внимательно следят за каждым движением противника.

Они играли в полной тишине. Наконец маркиз открыл туза, и с губ зрителей слетел вздох. Старый герцог не показал и виду, что проиграл, — он сидел неподвижно, пока официант, словно по сигналу, не принес ему бокал вина.