Я подумал, что лучше всего рассказать ей правду, — сказал полковник. — Я сообщил, что Фортуну воспитала твоя старая гувернантка, и добавил: «Она еще совсем ребенок, ваша светлость, юная, неискушенная, с очень мягким и добрым характером. Но если она будет продолжать жить так, как сейчас, то очень скоро изменится».

Я сделал вид, что раздосадован, — заявил полковник, — и сказал: «Мне не следовало бы говорить вам об этом, моя дорогая тетя, но вы знаете, что мой отец всегда восхищался цветом волос О'Киари. Я думаю, что, если бы он увидел эту девушку, он был бы очень заинтригован, как заинтригованы мы все».

«Вы что-то сказали о жизни, которую она ведет, — снова вернулась к прежней теме тетя. — Что вы имели в виду?»

«Ну, если коротко, — ответил я, — то она живет в доме Тейна. А вы не хуже меня знаете, что его прозвали Молодым Дьяволом и, по моему мнению, проживание в его доме на площади Беркли и посещение заведений вроде Дворца удачи вовсе не приличествует девушке семнадцати лет».

— И что же сказала на это герцогиня? — быстро спросил маркиз.

— Она вскочила на ноги, и мне показалось, что она смертельно побледнела.

«Нет-нет, только не это!» — воскликнула она и вышла из комнаты.

Маркиз опустился на стул.

— Значит, герцог ничего ей не сказал.

— Да, мне кажется, ее светлость до моего приезда в Мерил-Парк ничего о ней не слыхала, — согласился полковник. — Но до моего отъезда она наслушалась о ней предостаточно. Твоя дама сердца просто клокотала от ярости.

— Охотно этому верю, — заметил маркиз с сарказмом.

— Она была так зла, — продолжал полковник, — что, разговаривая с герцогиней, забыла, что следует выбирать слова. Ее взбесило то, что ты привез эту «шлюху», как она ее назвала, в замок. Она рассказала герцогине о твоей пирушке, где танцовщицы развлекали гостей «живыми картинами».

Полковник улыбнулся.

— Судя по ее словам, — продолжал он, — можно было подумать, что все гости, не говоря уж о танцовщицах, к концу вечера скинули с себя всю одежду. А потом она долго распространялась о том, что она сказала тебе по поводу пребывания Фортуны в замке.

— Умоляю, избавь меня от повторного выслушивания всех этих гадостей, — взмолился маркиз, подняв обе руки вверх.

— Да уж, поберегу твои уши, — со смехом сказал полковник. — Герцогиня мрачно слушала ее. По выражению ее лица я так и не понял, о чем она думает. Быть может, она была в шоке, а может быть, ей было противно.

Маркиз встал.

— Теперь она, по крайней мере, знает о существовании Фортуны, — произнес он. — Пойди поспи немного, Алистер, а потом без промедления отправляйся на остров Мэн. Я пошлю тебе одну из самых лучших лошадей — на ней и поедешь.

— Это очень мило с твоей стороны, Сильванус.

— Мило?! — взорвался маркиз. — Да во всей этой затее нет ничего хорошего. Хочешь знать правду, Алистер? Мне все это глубоко противно, но, к сожалению, иного пути у нас нет.

Полковник ничего не сказал — что-то в голосе маркиза остановило его.

Маркиз пошел к выходу и оглянулся на Алистера только тогда, когда был уже в дверях.

— Удачной охоты, Алистер, — сказал он и вышел.

Когда он подъезжал к площади Беркли, уже занимался рассвет. Интересно, спит ли Фортуна? Он уже было решил подняться к ней и выяснить это, но тут вспомнил, что миссис Денверс запирает на ночь ее дверь, и понял, что его действия могут превратно истолковать.