Она не желает так жить.

А что будет, когда родится малыш?

Эти мысли не давали Кэндис покоя.

Ребенок может появиться на свет в июне. То есть меньше чем через два месяца.

Малыш становился такой же реальностью, как война и опасность, поджидавшая Джека в бою. И решимость Кэндис уехать с ребенком на восток и начать там новую жизнь крепла.

Она понимала всю сложность своего положения и то, что не обойдется без помощи родных. При мысли о том, что придется расстаться с Джеком, Кэндис охватывала печаль и горечь, но она не видела иного пути. И запрещала себе думать, что никогда больше не увидит его.

День уже клонился к вечеру, когда крики часовых, охранявших вход в стойбище, возвестили о возвращении отряда.

Все три дня ожидания женщины готовились к пиру. И теперь, облачившись в лучшие, искусно расшитые одежды, спешили навстречу мужьям. Впереди с восторженными криками бежали дети. Кэндис замерла у вигвама.

Стойбище было охвачено волнением. В приветственном хоре отчетливо слышались страх и беспокойство. Кэндис направилась к небольшому возвышению, позволявшему наблюдать за прибытием воинов. Присев на обломок скалы, Кэндис вперила взгляд в цепочку всадников, парами или поодиночке въезжавших в каньон.

Вначале она заметила вороного, а затем с облегчением увидела высокую фигуру Джека. Воины устремились к своим семьям. Они обнимали близких, целовали жен, подбрасывали в воздух детишек.

А затем начался плач. Не дождавшиеся своих мужей женщины рвали на себе волосы.

Заметив, что Джек двинулся к их вигваму, Кэндис поспешила туда же. Она миновала небольшой перелесок и остановилась, увидев Дати. Индианка подала Джеку тыквенную бутыль с хмельным напитком, которую он тут же осушил. Тело его блестело от жира, лицо все еще покрывала боевая раскраска. Дати положила руку ему на плечо. Этот интимный жест возмутил Кэндис. Скрипнув зубами, она пошла дальше.

Джек увидел ее, однако ничем не выразил своей радости. Измученный, он молча взял у Дати одежду и направился к ручью. Кэндис смотрела ему вслед со смешанным чувством облегчения и гнева.

Черт бы его побрал! Усталый или нет, мог хотя бы поздороваться. Или его больше не волнует, что она все еще здесь? Неужели Джек так уверен, что она будет вечно его ждать, как верная жена воина? Круто развернувшись, Кэндис направилась назад, через перелесок к холму.

Тем временем началось празднество. Воины, пустив по кругу чашу, похвалялись своими подвигами, шутили и заигрывали с окружавшими их женщинами. Повсюду раздавались смех и крики. Гремели барабаны и трещотки. Мужчины и женщины танцевали. Кэндис с мрачным любопытством наблюдала за происходящим.

Появился Кочис, великолепный в одеянии вождя, с двумя орлиными перьями, воткнутыми за головную повязку, в полном боевом вооружении и с заново раскрашенным лицом. Он уселся на покрытое шкурами возвышение, предназначенное для лучших воинов. Кэндис заметила, что Джек присоединился к расположившейся на помосте группе и сел с краю, скрестив ноги. Один из воинов заговорил с ним, хлопнув по плечу, и протянул бутыль.

Вот, значит, как! Она ждет его на этом чертовом холме, сгорая от нетерпения, а он наслаждается жизнью в мужской компании!

Внезапно веселье прекратилось. На площадку перед костром вышел шаман. Он сделал несколько шагов на восток и бросил букет цветов. Повторив тот же ритуал в направлении трех других сторон света, шаман произнес краткую речь, видимо, благодарственную молитву, после чего поднялся Кочис. Шаман благословил вождя, осыпав его цветами, и вышел из круга.

Толпа заревела, выкрикивая имя Кочиса. Наконец все умолкли, и вождь начал танцевать.

Наблюдая за его плавными движениями, Кэндис поняла, что Кочис рассказывает о состоявшейся битве.