|
Не важно, что он ощущал ответственность за меня. Марина – его дочь, а Каролин – мать Марины. Несомненно, дети всегда для него на первом месте, что бы ни чувствовали при этом остальные. Но сложность заключалась в том, что мне было некуда деваться. Я жила Максом и Мариной. Они составляли мою семью. Макс женился бы на мне, если бы не явилась Каролин и не заставила его обрюхатить ее. Он женился бы на мне, а Марина была бы моей дочерью. Так что у меня были все права на них. Они не принадлежали Каролин. Она украла их у меня и теперь старалась заставить Макса избавиться от меня. Мне нужно было защищаться, бороться за свою собственность, а для этого – избавиться от нее. Иначе Каролин победила бы и оставила бы меня ни с чем. Так что у меня не было выбора. В общем, часа через два Макс уехал. Я дождалась, пока Каролин заснет, прошла в ее комнату, достала из шкафчика пистолет и прострелила ей голову.
Рассказ Галины буквально парализовал Рианон. Галина говорила сухо, в ее голосе не было ни тени сомнения в том, что она поступила правильно. – А Марина?.. – выговорила Рианон. – Каким образом ты… – Она умолкла, чувствуя, что не может найти слов. Галина пожала плечами: – Это было нетрудно. Я принесла пистолет в комнату Марины и вложила ей, спящей, в руку. К сожалению, она проснулась. Но не совсем; ссора вымотала ее. Я поговорила с ней, все ей объяснила. Сказала, что видела, что она застрелила мать, что Каролин этого заслуживала и что все теперь будет в порядке. Я объяснила, что ее не посадят в тюрьму, потому что она слишком маленькая, а папа и я будем ее по-прежнему любить и жизнь пойдет как раньше. Я сказала Марине, что я не в Нью-Йорке, а в Лос-Анджелесе, но, как добрый ангел, пришла к ней во сне, потому что узнала о ее поступке и явилась утешить ее, сказать, что все будет хорошо. Потом я попросила Марину пообещать, что она никому не скажет о том, что я говорила с ней во сне, это должно остаться между нами, стать нашей тайной. И девчонка никому ничего не сказала, а может быть, даже ничего не вспомнила, настолько сонной она была тогда. Кто знает? Мне известно только то, что Макс, возвратившись, увидел труп Каролин, нашел в спальне Марины пистолет и совершил неимоверную глупость: стер с пистолета отпечатки пальцев Марины и оставил на нем свои собственные. А потом вызвал полицию. Сердце Рианон сжалось при мысли об отчаянии и ужасе Макса, когда он старался защитить дочь и взять подозрение на себя. – А как же ты? – спросила она. – По-моему, документы подтверждали, что ты была в Лос-Анджелесе. – Правильно. Я там и была. Вернулась первым же рейсом, улетела в Венецию и там в ночном клубе нашла пару ребят, чьи вкусы совпадали с моими. В два часа ночи меня отвезли в больницу, наложили двадцать три шва, и никому не пришло в голову выяснять, во сколько я появилась в ночном клубе. Один человек догадался допросить консьержку в моем доме, он утверждает, что сделал это. Наверное, ему только так кажется. Рианон сжала рукой лоб. Она не знала, что сказать, – настолько безумной, трагической и непоправимой была услышанная ею история. Думать она могла только о страданиях, выпавших на долю Макса. Наконец она смогла выговорить: – Почему же с Макса сняли обвинения? – А потому, что я отправилась к судье Замохову, – ответила Галина, – и рассказала ему, что на самом деле Каролин застрелила Марина. Этот судья оказался старым другом деда Макса. Я знала, что он мне поверит и поймет, почему Макс взял на себя вину. Судья поговорил с влиятельными людьми, и обвинения, – Галина щелкнула пальцами, – можно сказать, испарились. – Она расхохоталась. – Когда Макс узнал, он пришел в ярость. Он не желал, чтобы хоть кто-нибудь узнал про Марину, даже судья. Но я убедила его, что если бы я не поговорила с судьей, он оказался бы в тюрьме или того хуже, и что бы он тогда мог сделать для Марины? В итоге все получилось прекрасно. |
