– Нет, ты не больна, – шепотом проговорила она. – Все, что ты мне рассказывала – что тебя пугала бабушка, что ты приняла на себя вину и хочешь страдать, как страдала она, – только предлог, так ведь? Ты делаешь то, что делаешь, потому что тебе это нравится.

Улыбка Галины сделалась шире. Рианон с отвращением смотрела на нее.

– И еще Морис, – добавила она. – Он находит для тебя людей.

Брови Галины поднялись, губы скривились. Она промолчала, но слова были не нужны – Рианон и так знала, что это правда.

– Ты не больна, – повторила Рианон. – Во всяком случае, не в том смысле, в каком пытаешься убедить окружающих. Ты хуже. Гораздо хуже. – Она презрительно поджала губы. – Я никогда бы не поверила, что Макса можно обмануть, однако тебе это удалось. Я права? Ох, как ты постаралась! Представила себя жертвой, потому что знала: это самый надежный способ заполучить его. Ты знала, насколько Максу небезразлично то, что произошло с его семьей, с твоей семьей, со всеми, кто пострадал в те ужасные годы, и их потомками, на которых тот ад тоже наложил отпечаток. Ты знала это и воспользовалась его состраданием. – Рианон закрыла глаза. – И что же ты сделала с его дочерью… – прошептала она. – Твоя жестокость, твой эгоизм… – Она перевела дыхание. – Благодарю Бога, что они наконец перестали тебя так высоко ценить. Но ничто уже не загладит вред, который ты причинила Марине.

Галина захихикала. От отвращения слова застряли у Рианон в горле.

– Где ружье? – выпалила она.

Галина, казалось, удивилась, потом задумалась.

– Оно где-то здесь, – настаивала Рианон. Лицо Галины вдруг просияло.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Это единственное средство заставить меня надеть петлю на шею.

Галина наморщила нос, словно раздумывая над следующим ходом.

– Знаешь, я сказала неправду насчет веревки, – проговорила она. – Заставила тебя подумать, что веревка для тебя. Нет. Она для меня.

Глаза Рианон расширились. Она поняла, что замыслила Галина. Она вдруг теперь до странности легко читала в душе школьной подруги, хотя раньше ей никогда это не удавалось. Все решено. Рианон видела, как прост этот план, как если бы Галина сама все ей объяснила: она убьет и ее, и себя.

Рианон открыла было рог, но ничего не сказала. Галина уже шарила где-то в углу, не отводя взгляда от лица Рианон.

Когда Галина вытащила ружье, глаза ее смеялись. Дуло было направлено в потолок, ее палец лежал на предохранителе.

Глаза Рианон застлала паника. Галина приближалась, оттесняя ее от двери.

– Знаешь, я не была уверена, что сделаю это, – говорила Галина с легким удивлением в голосе. – Когда я утащила ружье, то еще не знала, воспользуюсь ли им.

Рианон увидела отверстие, устремленное ей в лицо. Оно находилось всего в трех футах, промахнуться Галина не могла, а путь к двери был отрезан. Перед глазами Рианон поплыли цветные пятна. Она попыталась заговорить, но голос ей не повиновался. Перед глазами пронеслись страшные картины. Мертвая Каролин. Марина с пистолетом. Галина нашептывает ей что-то. Макс берет пистолет. Галина спускает курок. Пульс отдавался у Рианон в ушах. Она прижалась к стене. Деваться некуда.

Галина перевела взгляд на ствол ружья, и Рианон, не думая, прыгнула на нее. Галина вскрикнула, от неожиданности палец нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Рианон отлетела к стене, а Галину отдача швырнула на стул. Ружье полетело на пол.

Шли минуты. Неумолчный ночной шум за окнами не стихал.

Галина слышала сейчас только биение собственного сердца. Она с трудом поднялась на ноги, доковыляла до кровати.