Пальцы сжали телефон, она опустила глаза на дисплей и потеряла бдительность. В этот момент задняя дверца машины неожиданно открылась, и кто-то шустро юркнул внутрь.

Вскинув испуганный взор, Елена увидела в зеркале странную черную руку, поднявшуюся над ее плечом. Рука выглядела неестественно и угрожающе, словно скрывала непонятное оружие. В сознании промелькнул вчерашний звонок: «До скорой встречи, Петля», и ужас сковал ее тело.

Следователь осознала, что не успеет оказать сопротивления.

5

Бывает такое настроение — будто душа наполнена хрустальным перезвоном. Как от звука чокнувшихся рюмочек да не пустых, а по полста коньяка в каждой. Эх, да что там, в подобные минуты и коньяка не требуется — настрой такой, что летать хочется.

А бывает, как сейчас, — желчь жжет, и от нее не избавишься. Разве что кулаком себе под дых, чтобы вывернуло.

Примерно так ощущал себя Марат Валеев, добравшись к месту кражи Настиной сумки. По собственному опыту он знал, что лучшее лекарство от душевных мук — погрузиться в работу. И начинать надо с места происшествия.

Валеев рассуждал, как оперативник: был вечер, темно, супермаркет не из дешевых, на парковке могли пасти беспечных дамочек. Но серьезных воров в первую очередь интересуют женские сумочки с деньгами, а не баулы со шмотками. Скорее всего на красивую сумку позарился кто-то из местных маргиналов.

На парковку к супермаркету, торопливо семеня, подошел молодой полицейский в форме, увидел единственную задумавшуюся фигуру и поспешил представиться:

— Участковый Травкин. Вызывали?

Валеев с сомнением оценил затюканный вид лейтенанта:

— Давно здесь работаешь?

— Два года.

— Пьянчуг и бомжей всех знаешь? Хочу зайти к ним в гости.

— Так вчера наши опера все местные притоны потрясли, ведь сама Петелина пострадала.

«Сама Петелина, знаменитый Кулик», — ревниво подумал Марат. А про него разве что в спину с усмешкой бросят: смотри, тот самый Валеев, который… А дальше припомнят внутреннее расследование или отстранение от службы.

По мелким осколкам стекла, оставшимся на асфальте, Марат нашел место ограбления, осмотрелся. Он стоял на крайней точке парковки, отсюда за угол во двор три шага и прямой выезд на улицу. Для профессионалов удобно. Они работают на машине, но предварительно следят за будущей жертвой и что попало не тащат. По крайней мере, сумка подростка не их профиль.

— А чем стекло разбили? — спросил он участкового.

— Наверное камнем, — равнодушно пожал плечами Травкин.

— Камень остался бы в машине, — возразил Валеев и заглянул за угол.

Там на узкой полоске газона в пожухлой траве валялась бутылка из темно-зеленого стекла. Он приподнял ее, придерживая пальцами за донышко и горлышко, повертел. Бутылка из-под дешевого коньяка, такой покупают те, кто не хочет себя ассоциировать с любителями водки. Бутылка крепкая, тяжелая, ею вполне можно разбить стекло автомобиля, не лобовое, разумеется, а как вчера — боковое в дверце. Вот и этикетка процарапана, причем снизу-вверх. Если бить по стеклу, держась за горлышко, повреждения будет именно такими.

Валеев сунул бутылку в пластиковый пакет и предал его участковому. Тот принял пакет нехотя:

— Вы думаете, что это улика? Но таких бутылок во дворе…

— Слушай, Травкин, — бесцеремонно перебил лейтенанта Валеев, — маргиналов опера потрясли, я понял. А есть ли у тебя на участке спившиеся интеллигенты? Такие, знаешь, с претензией — бывшие музыканты или художники?

— Есть поэт! — оживился участковый. — Одно время он свои стихи на подъездах развешивал, но я его отучил.