|
– И вы, мои котятки, запомните хорошенько – это принесло Комитету общественной безопасности такую радость, что Булонь, поскольку он пойман здесь, будет особо награждена.
– Пресвятая Дева! Кто бы мог подумать? – Т-с-с… Жанетта, ты что, забыла? Нет больше никакой Пресвятой Девы. – Огюст, а ты не знаешь, как именно нас наградят? Но не так-то просто для человека сразу перейти от полного отчаяния к радости. И рыбаки Булони все еще никак не могли понять, что им теперь надо веселиться, позабыв обо всех своих грустных мыслях. Огюст Моло достал из глубокого кармана плаща новый пергамент. Затем, придав себе официальный вид, указывая вытянутым пальцем на бумагу, сказал: – Всеобщая амнистия всем уроженцам Булони, находящимся в настоящий момент под арестом! Полное помилование всем уроженцам Булони, которым был вынесен смертный приговор! Всем уроженцам Булони, желающим покинуть город, разрешается со всеми семьями, без всяких паспортов и оформлений, подняться на борт любого судна, где бы оно ни находилось, и отправиться в любом направлении! После этого объявления наступило гробовое молчание. Но радостные надежды очень быстро сменили мрачную озабоченность. – И беднягу Андрэ Леграна простят, – неожиданно прошептал чей-то голос. – Его как раз сегодня собирались казнить! – И Денизу Латур! Она ведь совсем невинна, святая голубка. – И несчастного аббата Фуке тоже выпустят из тюрьмы. – И Франсуа! – И слепую бедняжку Фелисите! – У месье аббата, должно быть, хватит ума покинуть с детьми Булонь. – Да уж хватит, не сомневайся! – Сейчас священникам плохо! – Ха, мертвый поп лучше живого! Впрочем, кто-то в толпе стоял просто молча, а некоторые осторожно перешептывались. – Подумай, может и в самом деле лучше отсюда выбраться, пока есть возможность, – сказал приглушенным тоном мужчина, нервно сжимая запястье женщины. – Надо будет спустить приготовленную лодку.. – Т-с-с… я как раз сам об этом думаю… – Мы могли бы поехать к моей тетке Лебрюн в Бельгию… Кто-то шептался об Англии или даже о Новом Свете. Это были, как правило, те, у которых имелось что прятать – деньги, полученные от бежавших аристократов за проданные им лодки или за доносы. Амнистия не затянется надолго, лучше поэтому перебраться куда-нибудь в другую страну, подальше от этих опасных мест. – А что же это вы, милые мои котятки, не кричите «ура» гражданину Робеспьеру, который специально прислал сюда этот приказ из Парижа? – назидательно обратился к толпе Огюст. – О! О! – понеслось со всех концов. – Ура гражданину Робеспьеру! – Да здравствует Республика! – Повеселимся сегодня! – Повеселимся! – Пойдем по улицам! – С песнями! С танцами! Вдалеке, за портом, серую дымку рассвета сменил алеющий восход. Дождь кончился, и тяжелые мрачные тучи нехотя отступали, все больше и больше открывая чистое бирюзовое небо. От земли подымался пар, переливаясь розовато-золотистыми волнами. Одна за другой стали проявляться из влажного сумрака башни старой Булони. Колокол пробил шесть. Начали одеваться в пурпур массивные купола Нотр-Дам-де-Пари, и ярко блеснула одним слепящим лучом позолота на Сен-Жозеф. Вовсю щебетали городские ласточки, а с моря, со стороны Дюнкерка, донеслись приглушенные дальностью расстояния пушечные выстрелы. – И еще запомните, милые мои голубки, – вкрадчиво посоветовал всем Огюст Моло, – в присланном Робеспьером сегодня из Парижа приказе говорится еще и о том, что отныне и навсегда добрый Боженька больше не существует! Множество лиц в это время было обращено к востоку; там восходящее солнце, смяв незримой волной громоздящиеся облака, заиграло во всем своем величии, разливая пылающий малиновый свет. |
