Изменить размер шрифта - +
Мы прошли через лабиринт, окончившийся окном. У заставленного цветочными горшками подоконника стоял стол с пишущей машинкой, по столу были разбросаны какие-то листки, бумажки с записями, истрепанный блокнот, перекидной календарь, все еще живущий вчерашним днем, и пепельница, полная окурков.

– Господи, – выдохнула Пырсикова, – как будто только что ушла!..

На перекидном календаре было крупными печатными буквами написано: “Шура!!!” Я глазами показал на него Северину. Он кивнул, что видит, но сначала взял со стола блокнот, принялся его листать. Потом предложил:

– Может, вы пойдете в комнату побеседуете, а я пока тут, а? Осмотрюсь, вдруг чего? Не возражаете?

Мы не возражали. Особенно Пырсикова, готовая, кажется, вот-вот снова разрыдаться.

– Чаю хотите? – спросила меня индианка, которую звали вполне прозаично по-русски – Наташа Петрова. Она выложила на стол две коробки с пирожными. – Давайте есть, а то засохнет. Что ж добру пропадать... У Пьфсиковой опять глаза стали мокрые.

– Вчера... покупали... Ждали до вечера... Так и не пришла!..

Я почувствовал, что сейчас скажу какую-нибудь банальность. И сказал:

– Не надо плакать. Слезами горю не поможешь. Помогите нам лучше разобраться, что случилось.

– Спрашивайте, – решительно сказала своим низким голосом Петрова. И прикрикнула на Пырсикову: – А ты иди умойся!

– Когда вы последний раз видели Ольгу? – спросил я.

– Погодите, дайте вспомнить, – сощурилась Петрова в потолок, что-то прикидывая. – Значит, так. В пятницу она заскочила в контору всего на полчаса, ближе к вечеру...

– У вас что, так свободно с посещением? – удивился я.

– Наверное, также, как у вас, – хмыкнула она. – Станет жуликов меньше, если вы будете целый день торчать в кабинете? Журналиста ноги кормят. А в отделе постоянно должен находиться только дежурный.

– И все? Больше она не появлялась?

– Появлялась, но уже в субботу.

– В выходной?

– Да. Видите ли, суббота у нас... Как бы поточнее объяснить? Полувыходной, вот. В воскресенье-то газета выходит! Но накануне в редакции обычно бывают только те, кто имеет отношение к завтрашнему номеру. Дежурят или материал у них идет. Я как раз дежурила.

– А у нее, стало быть, шел материал?

– Нет. Ничего у нее не шло. Но она явилась часов около десяти вечера, я даже не знаю, зачем. Забежала на минуту к себе, в свой закуток, потом пошла к нам, в дежурную бригаду, мы покурили, поболтали о том о сем. Про то, как будем справлять ее день рождения, не поехать ли в воскресенье купаться в Серебряный бор и так далее.

– И что она ответила насчет купания? – насторожился я, услышав слово “воскресенье”. В этот день и произошло убийство!

– Ничего определенного, – пожала плечами Петрова. – Сказала, что не может, что у нее какие-то дела. Какие – понятия не имею, – добавила она, предупреждая мой вопрос.

– А кто может иметь понятие? Она снова пожала плечами.

– Пырсикова – нет, мы с ней вчера уже раз сто это обсуждали. Чиж – то же самое.

– Чиж?

– Наш заведующий отделом. Его сегодня не будет, а завтра можете с ним поговорить.

– Ну, хорошо, – сказал я, доставая записную книжку. – Давайте по порядку. Каких ее родственников и знакомых вы знаете?

– Родственников точно никаких, – ответила Петрова. – У нее, по-моему, в Москве никого и нет.

Быстрый переход