Но в гробу покоился Дэн Шеннон в темно-синем костюме на постели из кремового атласа. Последние двадцать лет дали себя знать. Время обошлось с ним неласково, он ссохся и, похоже, радовался тому, что ушел.

Мистер Девоковски тактично удалился, оставив Джоя наедине с отцом.

– Извини, – прошептал Джой. – Извини, что ни разу не вернулся, не увидел больше ни тебя, ни маму.

После короткого колебания коснулся щеки старика. Холодная и сухая.

Он убрал руку, в шепот проникла дрожь:

– Я просто выбрал не тот путь. Неведомую дорогу... и как-то... так уж вышло, не вернулся назад. Не могу сказать почему, папа. Сам этого не понимаю.

Какое-то время Джой не мог говорить.

Аромат роз усилился.

Дэна Шеннона можно было бы принять за шахтера, хотя он не проработал в шахте ни дня, даже подростком. Широкое, тяжелое лицо. Большие плечи. Сильные, крупные кисти, испещренные шрамами. Он был автомехаником, отличным автомехаником, хотя время и место не обеспечивало его фронтом работы.

– Ты заслужил любящего сына, – наконец вымолвил Джой. – Хорошо, что у тебя их было два, не так ли? – он закрыл глаза. – Мне очень жаль. Господи, как же мне жаль!

Его сердце разрывалось от угрызений совести, огромная тяжесть, прямо-таки чугунная наковальня, навалилась на плечи, и разговор с мертвым отцом не принес облегчения. Даже господь бог в тот момент не мог бы помочь Джою.

Мистер Девоковски встретил вышедшего из ритуального зала Джоя в холле похоронного бюро.

– Пи-Джи знает?

Джой покачал головой.

– Я еще не смог его найти.

– Как это, не смог найти? Он же твой брат, – на мгновение скорбь на лице главного похоронных дел мастера Ашервиля сменилась недоумением, даже презрением.

– Он постоянно путешествует, мистер Девоковски. Вы это знаете. Все время в пути, собирает материалы для новых книг. В том, что я не смог его найти... моей вины нет.

С неохотой Девоковски кивнул.

– Несколько месяцев назад я видел статью о нем в "Пипл".

Пи-Джи Шеннон, бытописатель дорожной жизни, самый знаменитый литературный цыган после Джека Керуака.

– Ему следовало иногда приезжать домой, – вздохнул мистер Девоковски. – Может, написать книгу об Ашервиле. Когда он услышит о смерти отца, бедный Пи-Джи, он очень огорчится. Пи-Джи сильно любил отца.

"Я тоже", – подумал Джой, но ничего не сказал.

Учитывая свое поведение в последние двадцать лет, он сам бы в это не поверил. Но он любил Дэна Шеннона. Господи, любил. И любил свою мать, Кэтлин... Пусть не приехал на похороны и не увидел ее в смерти.

– Пи-Джи приезжал в августе. Провел здесь неделю. Твой отец всюду водил его, показывал. Очень гордился Пи-Джи.

Помощник Девоковски, худенький молодой человек в черном костюме, вошел в холл. Заговорил шепотом:

– Сэр, пора отправлять усопшего в церковь.

Девоковски глянул на часы.

– Ты пойдешь на церемонию? – спросил Джоя.

– Да, конечно.

Владелец похоронного бюро кивнул и отвернулся.

Снаружи небо напоминало пепелище с чернотой сажи и густой серостью пепла. Чувствовалось, что тучи вот-вот прольются дождем. Джой, правда, надеялся, что природа смилостивится и дождь пойдет после завершения мессы и погребальной службы.

На улице, когда Джой подходил к своему автомобилю сзади, направляясь к водительской дверце, он увидел, как сам по себе открылся багажник, крышка поднялась на несколько дюймов. Вдруг из темноты протянулась изящная рука. Женская. Со сломанным большим пальцем, вывернутым под неестественным углом, с кровью, капающей из-под вырванных ногтей.