Одним движением он смел все со стола, как будто освобождая место для работы, и спрятал камешки в кармане рукава. В приветствии, принятом у его народа, он прикоснулся пальцами ко лбу.

– Приветствую тебя, Мэрдок Джорн.

– И я тебя, Кафу.

Тотиане не использовали сложных форм вежливости, считая главными добродетелями скромность и простоту.

– Прошло так много лет…

– Пять.

Как и на Сорорисе, меня неожиданно охватило беспокойство, захотелось побыстрее закончить все дела и уйти из этой украшенной искусственными растениями комнаты.

На моем плече пошевелился Иит, и мне показалось, что я увидел в глазах Кафу искорку интереса.

– Мэрдок Джорн, у тебя новый компаньон.

– Пукх, – сдерживая нетерпение ответил я.

– Да? Очень интересно. Но сейчас ты думаешь, что пришел ко мне через столько лет не для того, чтобы обсуждать разные формы жизни. Что ты хочешь сказать мне?

Теперь я был искренне озадачен. Перейдя так быстро к сути дела, Кафу пренебрег общепринятыми обычаями. Он не предложил мне присесть или выпить чего‑нибудь освежающего и не выполнил ни одной из условностей, которые обычно были в ходу в подобных ситуациях. Правда он не выказывал враждебности ко мне.

На такую холодную встречу я решил ответить равнозначной вежливостью.

– У меня есть камни на аукцион.

Руки Кафу поднялись в жесте который на его планете означал отказ.

– Мэрдок Джорн, тебе здесь ничего не продать.

– Ничего? А что ты скажешь об этом?

Если бы он встретил меня более приветливо, я бы высыпал зеленые камни на стол, но теперь я лишь показал ему на ладони лучший из них. Я понял, что освещение в помещении было особенным – в его лучах стали бы видны любые подделки или скрытые недостатки камней. Теперь я не сомневался, что этот зеленый камень выдержал первую проверку.

– Мэрдок Джорн, тебе ничего не продавать. Ни здесь, ни на любом другом легальном аукционе.

– Почему?

Он был слишком уверен в своих словах. Кафу не практиковал в торговле ложь. Если он говорил, что мои камни не могут продаваться, значит это действительно было так, и я бы сам обнаружил, что любой официальный аукцион для меня закрыт. Я не сразу осознал тяжесть этого удара и добивался причин такого запрещения.

– Ты внесен в Список подозреваемых в совершении преступления, – наконец объяснил он.

– Откуда обвинение?

Я сразу подумал о возможности снятия обвинения. Зная имя клеветника и имея возможность оплатить судебные издержки, можно было официально потребовать судебного разбирательства.

– С того света. Обвинителя зовут Вондар Астл.

– Но он мертв! Он был моим учителем, но он умер!

– Это так, – согласился Кафу. – Но обвинение сделано от его имени, оно подтверждено его личной печатью.

Это означало, что я не мог протестовать. По крайней мере не сейчас, а лишь тогда, когда смогу заплатить астрономический гонорар официальным экспертам – тем, кто сможет выиграть это дело, которое, возможно, придется слушать не на одном планетном суде.

Попав в Список, я лишался шансов сотрудничать с имевшими солидную репутацию коммерсантами. Кафу сказал, что меня обвинили от имени умершего человека. Кто это сделал и зачем? Был ли это Патруль, который все еще хотел использовать меня в какой‑то своей комбинации в поисках камней предтеч? Или Гильдия? Камень предтеч – я уже давно не вспоминал о нем – я был слишком занят налаживанием торговли. А может, кто‑то просто хотел расстроить мои планы?

– Очень жаль. Похоже, что это очень хорошие камни, – продолжил Кафу.

Я спрятал камни в пояс.