После этого я осмелился включить фонарь и увидел в его луче каменные стены. Каменные блоки без какого‑либо скрепляющего раствора так плотно прилегали друг к другу что на местах стыков были видны только едва заметные линии. Поверхность стен сильно отражала свет фонаря – очевидно, их естественная шероховатость была отполирована или покрыта чем‑то вроде лака. Красноватые камни казались кровавыми.

Я пошел дальше и когда стены неожиданно разошлись в стороны, понял, что стою у входа в огромное просторное подземное помещение. Фонарь осветил невероятно изуродованное, разбросанное, сожженное лазерами оборудование. Было похоже, что здесь прошло сражение.

И там были трупы…

Приторно сладкий аромат цветов рассеялся, его поглотил тошнотворный смрад сожженной плоти и крови, и мне захотелось убежать из этого подземелья наверх, на чистый воздух.

Потом я что‑то услышал – не то чтобы стон, скорее шипящее всхлипывание, и этот звук был таким отчаянным, что я не мог не откликнуться на него. Я обогнул участок особенно жестокой бойни и подошел к стене куда оставив на полу страшный след из зловеще поблескивавших в свете фонаря пятен, приползло какое‑то существо.

Там лежал закатанин, которому удалось спастись из огня вероломной атаки. Среди хаотично разбросанных обломков лагеря я заметил останки еще нескольких его соплеменников. Так жестоко и беспощадно разгромить лагерь могло только самое варварское племя какой‑нибудь заштатной планеты.

То, что пострадавший все еще был жив, свидетельствовало о сильном организме. Но я очень сомневался, что он выживет. Конечно, я должен был сделать все что в моих силах.

Я с трудом нашел среди обломков медицинское оборудование экспедиции. Даже оно было разбито. По невероятному беспорядку можно было предположить, что кто‑то перевернул все вверх дном в поисках какого‑то спрятанного предмета или же все это было результатом невероятно жестокого грабежа.

Любой космический путешественник обязан уметь оказать первую помощь, и теперь я, хотя и не знал как конкретно лечить чужака, пытался применить свои общие знания, чтобы помочь раненому закатанину. Сделав все, что было возможно и устроив его поудобнее, я пошел осмотреть зал. Мне нужно было какое‑нибудь транспортное средство, чтобы доставить раненого к шлюпке, а по пути к лагерю я видел следы робоносильщиков. Я не заметил этих машин среди обломков, значит они находились где‑то в темноте.

В конце концов далеко в стороне я нашел одного из роботов. Своим разбитым носом он уткнулся в стену, как будто его отпустили на свободу, и он бежал, пока его не остановила каменная преграда. Возле него зияла темная дыра, а вынутые из стены камни были аккуратно сложены рядом.

Любопытство заставило меня забраться в эту щель. Нетрудно было догадаться, для чего был предназначен этот тайник. Это была усыпальница. У противоположной стены виднелись установленные вертикально каменные футляры. Они не лежали, как это обычно бывает в усыпальницах, значит и захороненные там тела тоже стояли вертикально.

На стенах были укреплены полки, но теперь они опустели. И я не сомневался: все что там находилось, было сперва перенесено в лагерь, а потом стало добычей пиратского налета. Я слишком опоздал. Возможно тот, кто уговаривал Тэктайла, не знал, что рейд уже совершен или смог скрыть от Иита это знание.

Я вернулся к носильщику. Несмотря на мощный удар о стену, он все еще был в рабочем состоянии, и после того, как я задал ему самую малую скорость, робот, визжа искореженным металлом побрел к закатанину. Неподвижное тело раненного было больше и тяжелее моего, и я с трудом погрузил его на машину. Он еще не пришел в себя, но больше не стонал, и я подумал, что одна из мазей, которую я применил по совету Иита, подействовала как обезболивающее.

Осматривать разгромленный лагерь было бессмысленно. Несомненно, налетчики нашли то, что искали.