Зависнув над колодцем, я перевел судно в режим вертикальной посадки – катер создавался для исследовательских полетов, поэтому его двигатели можно было использовать в любом режиме. Я внимательно рассматривал стены колодца, в то время как мы на самой малой скорости начали опускаться вниз.

Мы не знали, для чего изначально было предусмотрено это отверстие. Но было очевидно, что более поздние обитатели использовали его в качестве прохода. На когда‑то гладких стенах были закреплены ряды скоб, которые служили перекладинами для рук и ног – получилось что‑то вроде примитивного трапа. Перекладины, кривые и необработанные наверняка были выломаны из более сложных устройств. Работа была выполнена очень небрежно, гораздо хуже всего того, что мы увидели в городе, как будто трап сооружался представителями расы, стоявшей на нижайшем уровне развития.

Этаж за этажом, минуя темные отверстия в стенах шахты, мы спускались вниз. Я насчитал еще шесть уровней, но колодец вопреки моим опасениям не сужался. Примитивный трап подводил к нескольким коридорам, но продолжал идти вниз, как будто объединяя все эти норы.

Я осматривал входы каждого отверстия, к которому вел трап, но не мог заметить никаких признаков жизни, а свет нашего прожектора не мог проникнуть достаточно глубоко внутрь. Ниже и ниже, шесть уровней, десять, двенадцать, двадцать – стена не изменялась. Но удерживать катер в режиме вертикальной посадки становилось все труднее. Пятьдесят уровней!

– Скоро, теперь очень скоро!

Иит был явно возбужден, таким эмоциональным я его еще не видел. Я посмотрел на приборы. Мы погрузились на несколько миль под землю. Я понизил скорость до минимальной и ждал. Мы сели почти без удара. Немного правее нас находился вход в единственный на этом уровне туннель, слишком узкий для катера. Продвигаться дальше можно было только пешком, но очень не хотелось покидать наше суденышко и лишаться той небольшой защиты, которой оно нас обеспечивало.

И я оказался прав!. У входа в туннель что‑то задвигалось, несмотря на то, что примитивный трап закончился четырьмя уровнями выше. Наш прожектор осветил какое‑то устройство, не похожее на виденное мной когда‑либо раньше. Единственное, что можно было предположить, – что наведенная на нас труба поднимается для того, чтобы извергнуть на нарушителей спокойствия что‑нибудь отпугивающее.

Когда я положил палец на кнопку подъема, Иит и закатанин одновременно воскликнули – Иит мысленно, чужестранец на бэйсике:

– Не надо!

Не надо? Они сошли с ума. Мы должны выйти из радиуса действия этой штуки, прежде чем она выстрелит!

– Смотри, – это был Зильрич.

Иит неотрывно смотрел на камень в чаше.

Я взглянул еще раз, ожидая что из этой зловещей трубы уже показалась наша смерть. Но… на месте устройства ничего не было!

– Где оно?

– Телепатические впечатления, – ответил Зильрич. – Определенные предметы, деревья, вода, камни в течение многих лет сохраняют визуальные впечатления, которые может воспринимать развитый разум, чье сознание готово воспринять эти образы. Создатели этого туннеля знали об этом и использовали это свойство. То что мы видели, скорее всего, картина того, что произошло здесь когда‑то в прошлом, сообщением, которое было вызвано нашими повышенными эмоциями.

– Мы идем… туда…

Иит перестал что‑либо объяснять. Он просто протянул вперед чашу, которая вела нас в темный проход.

Иит добился своего. Они с закатанином все равно пошли бы туда сами. А моя гордость не позволяла мне пасти задних. Так как мы стали отрядом, объединенным невидимыми опасностями неизведанного пути, я дал Рызку один из арбалетов. Вооружившись, мы двинулись вперед, Иит сидел у меня на плече, Зильрич и Рызк шли позади.