Я медленно кивнул, показывая, насколько я впечатлен.

— И люди за это платят?

— Еще как, — ответила Поппи. — Огромные деньги. (Она произнесла «а-а-агромные».) Вы не поверите.

— Какие люди?

— Разные. Неудовлетворенных своей семейной жизнью полно. Но, поскольку расценки довольно высокие, мы стремимся привлечь определенного сорта клиентуру. Банкиров, профессиональных футболистов и прочих в том же роде.

Меня поражала безмятежность, с которой она все это рассказывала. Идея посодействовать супружеским изменам приятно щекотала нервы, и все же я находил ее шокирующей.

— А как насчет… — я тщательно подбирал слова, — морального аспекта?

— И что?

— Я просто подумал, не возникают ли у вас сомнения? Ведь вы… помогаете людям обманывать других людей. Вас это не тревожит? Совсем?

— А-а, поняла. — Поппи помешала пену, сгустившуюся на дне ее чашки, и невозмутимо облизала пластмассовую ложечку. — Я уже миновала ту стадию, когда меня волновали подобные вещи. Я с отличием окончила исторический факультет в Оксфорде. И знаете, какую работу мне предлагали? Поганее не придумаешь. Лучшее место, которое мне удалось найти, — секретарша директора стрип-клуба. А худшее… нет, об этом вам лучше не знать. Не говоря уж о том, что я подолгу сидела вовсе без работы. А в этой фирме надрываться не надо, график поездок известен заранее, и у меня остается куча времени, чтобы читать книги, смотреть кино и шататься по галереям, то есть заниматься тем, что мне действительно нравится.

— Да, верно, времена сейчас… трудные. Я лишь…

— Ну вот, вы заговорили прямо как Клайв. Когда я рассказала ему о моей новой работе, он отреагировал примерно так же. И знаете, что я ему ответила?

Разумеется, я не знал. А заодно и представления не имел, кто такой Клайв. Но единственное, что заботило меня в тот момент, — зачем она приплела к разговору другого мужчину? Это меня огорчило.

— В общем, я на него разозлилась, — продолжила Поппи. — А я очень редко злюсь на Клайва. Я сказала ему: ты хоть понимаешь, что люди моего возраста просто не выносят, когда люди твоего возраста начинают читать им мораль? Оглянись вокруг! Посмотри на то, что мы от вас унаследовали. Меня тошнит, когда я слышу, что мое поколение утратило ценности. И какие мы ужасные материалисты. И как далеки от политики. А почему, я вас спрашиваю? Правильно — потому что вы нас такими воспитали. Может, мы и дети миссис Тэтчер, как вы любите нас обзывать, но голосовали-то за нее вы, и не один раз, а потом за тех, кто пришел ей на смену и в точности повторял все ее движения. Это вы превратили нас в зомби, которые только и делают, что потребляют. А все прочие ценности вы снесли на помойку. Христианство? Это лишнее. Коллективная ответственность? А какой в ней прок? Производство? Это для лузеров. Вон на Востоке полно таких лузеров, пусть они и делают для нас вещи, а мы будем просиживать задницу перед ящиком, наблюдая, как мир катится к чертям, телевизор-то у нас широкоформатный, с высоченным разрешением. — Поппи откинулась на спинку стула, немного устыдившись страстности, с которой она говорила. — Словом, вот что я ответила Клайву, когда он заявил, что я не должна браться за эту работу.

Что ж, все это, конечно, очень любопытно. Высказывания Поппи достойны всяческого внимания, и тут есть о чем подумать. И более того, она затронула так много важных вопросов, что даже трудно выбрать, с чего начать.

— Кто такой Клайв?

— Клайв? Мой дядя.