– У тебя есть отличный дом на ранчо и отличный мужчина, чтобы согревать ночами, если это все, что тебе нужно.

– Что у меня есть, – очень отчетливо выговорила Маделин, – Так это упрямый муж, которому следует преподать урок.

– Хммм. Никогда не видела мужчину, который не был бы упрямым.

– Еще я беременна.

– Он знает?

– Знает.

– Он знает, где ты?

– Скоро будет. Я не скрываюсь от него. Он, вероятно, придет сюда, изрыгая огонь и поднимая шум, но я не вернусь, пока он кое-что не поймет.

– Например?

– Например, разницу между мной и своей первой женой. С ним провернули грязное дельце, но я не та, кто это сделал, и устала расплачиваться за чьи-то грехи.

Флорис оглядела ее сверху донизу, потом кивнула, и на сей раз ее раздраженное лицо осветило довольное выражение.

– Хорошо, комната твоя. Мне всегда нравилось смотреть, как мужчина получает по заслугам, – пробормотала она, поворачиваясь, чтобы вернуться на кухню. Затем она остановилась и оглянулась на Маделин. – У тебя есть какой-нибудь опыт в приготовлении еды на скорую руку?

– Нет. Тебе нужен такой человек?

– Иначе я бы не спрашивала. Я здесь повар и официантка одновременно. К сожалению, Ланди рассердился из-за того, что я назвала его яичницу резиной, и ушел от меня на прошлой неделе.

Маделин обдумала положение и обнаружила, что оно ей нравится.

– Я могу обслуживать столики.

– Ты делала это когда-либо прежде?

– Нет, но я в течение девяти месяцев заботилась о Ризе.

Флорис хмыкнула.

– Полагаю, это можно назвать рекомендацией. Он не производит впечатление мужчины, которому легко угодить. Что ж, у тебя хорошее здоровье? Я не хочу, чтобы ты находилась на ногах, если есть угроза выкидыша.

– Здоровье прекрасное. Я вчера была у доктора.

– Тогда работа твоя. Я покажу тебе комнату. В ней ничего особенного, но зимой там тепло.

Комната казалась чистой и уютной, и это было почти пределом ее достоинств, но Маделин не возражала. Здесь была односпальная кровать, диван, небольшой столик с двумя стульями, обогреватель и крохотная ванная с потрескавшимся кафелем. Флорис включила отопление на максимум, чтобы прогреть комнату, и вернулась на кухню, пока Маделин заносила свои вещи. Развесив свою одежду в маленьком шкафчике, она спустилась вниз в кафе, надела передник и принялась за обязанности официантки.

Вечером, возвращаясь домой, Риз чувствовал себя смертельно уставшим: его лягнули, прошлись по нему копытами, и он получил ссадину на руке от веревки. Коровы в любой момент могут начать телиться, и это еще больше прибавит работы, особенно если похолодает.

Вид отсутствующего автомобиля и темного дома походил на удар кулаком в грудь, выбивший из него весь воздух. Он смотрел на темные окна, переполненный парализующей смесью боли и гнева. На самом деле он не думал, что она уедет. В глубине души он ожидал, что она останется и будет бороться до последнего, лицом к лицу, как делала множество раз. Вместо этого она уехала, и он закрыл глаза от острого осознания того, что она оказалась именно такой, как он больше всего боялся: алчной, и легкомысленной женщиной, не способной переждать трудные времена. Она сбежала в город к своему легкому образу жизни и элегантной одежде.

И забрала с собой его ребенка.

Это предательство было в десять раз хуже того, что сделала Эйприл. Он начал доверять Мэдди, позволяя себе думать об их будущем, представляя себе совместно прожитые годы, а не просто какое-то неопределенное количество месяцев. Она лежала под ним и охотно позволила сделать себя беременной; большую часть года она жила с ним, готовила для него, стирала его одежду, смеялась, дразнила и работала рядом с ним, спала в его объятиях.