Анастасия строго оглядела себя в большое старинное зеркало, висевшее в кабинете. Что ж, недурственно. На главные вернисажи искусствовед Городецкая всегда надевала что то особенное: блузку с народной вышивкой, шелковый шарфик, расписанный вручную, кулон авторской работы. Асе казалось, что вещи, хранящие тепло человеческих рук, заряжают ее творческой энергией. Она не любила стандартную одежду, даже престижных марок. Впрочем, откуда у искусствоведа деньги на эксклюзив? На этот раз на ней были шоколадные, слегка укороченные брюки, блузка цвета топленого молока, отделанная тонким вологодским кружевом. Еще вчера Ася надела бы к ней крупные серебряные сережки и брошь из кости. Строго и стильно, как раз для пафосного мероприятия. Однако приезд Марианны зарядил ее юной энергией, словно Асе снова стало двенадцать. Захотелось похулиганить.

«Зачем потакать вкусам директрисы и бабушек смотрительниц? Еще успею!» – подумала она и утром застегнула на шее авангардный обруч из причудливо скрученного металла, кожи и коралловых бусин. Глубоко вздохнув, чтобы унять сердцебиение, Городецкая поспешила в зал.

– Этой девушке известна тайна вечной молодости! – услышала она за спиной низкий женский голос с хрипотцой и оглянулась. Незнакомая дама широко улыбалась Асе. Дама выглядела стройной в легких бежевых брюках и простой белой блузке, подчеркивавшей ее южный загар. Волосы, окрашенные в пепельный цвет, были коротко подстрижены. Они то в первую секунду и сбили Асю с толку. Но как только незнакомка подняла на нее неповторимые бархатные глаза, Ася обрадовалась:

– Ой, тетя Марианна! Вы такая же красавица.

– Ну ну, не переусердствуй с лестью, в моем возрасте годы бегут быстрее, чем в твоем.

– А где отец?

– Да вот же он, твой старый греховодник! Прячется за колонной.

– Папа, нам надо поговорить, – Ася подошла к отцу и заглянула ему в глаза.

– Что, прямо сейчас? – удивился отец. – Ты же выступаешь на открытии.

– Тем более, потом будет не до этого.

Голос дочери дрогнул, словно она, как в детстве, решилась попросить у отца собаку. Затащив родителя в дальний угол зала, где их никто не видел, Ася приступила к главному:

– Папа, обещай, что женишься на Марианне.

– С какой стати? – вскинулся отец. – Во первых, она старая.

– Как тебе не стыдно? – ужаснулась дочь. – Она младше тебя на двенадцать лет.

– И что? – не сдавался папаша. – Ты в прессе про звезд читаешь? Мужики в семьдесят детей заводят, в восемьдесят разводятся и снова женятся. А мне, значит, со старушкой жить? И вообще, довольно лицемерить. Ты ее всегда не очень то жаловала. Отчего вдруг возмечтала получить в мачехи?

– Мало ли, что было когда то? Это в другой жизни. Я, между прочим, когда то убить ее хотела. Вспоминать теперь смешно. Она мне нравится. Даже очень. И я хочу, чтобы у тебя была своя семья и теплый дом.

– Хочешь сплавить отца в Израиль? – повысил голос папа. – Не выйдет! Я здесь родился, здесь и помирать буду.

– Мне кажется, Марианна вернулась навсегда, – сказала Ася и добавила: – Впрочем, дело твое, а мне пора…

Через два дня Ася услышала в телефоне знакомы низкий голос:

– Не знаю, как тебе сказать, – начала она в несвойственной ей робкой манере. – Еще так мало времени прошло со дня смерти Бори… Но, знаешь, твой отец – это такое чудо. И еще. Я поняла, что наконец дома…

– Ну, слава Богу! – выдохнула Ася. – А то я с утра гадаю, какой сюрприз меня сегодня ждет?

– В смысле? – не поняла Марианна

– В том смысле, что у меня на подоконнике расцвела красная роза. Такая же, как я когда то дарила вам с дядей Боречкой на свадьбу.