Осмотрев стеллажи, я убедился, что исчезла также большая часть приборов и инструментов. Дверь первой секции оранжереи была распахнута.

Меня удивило, что я почти не замечаю здесь насекомых, которыми буквально кишели коридоры. Войдя в оранжерею, я понял, в чем дело: все окна оранжереи были открыты, и в их черные проемы свободно врывался холодный ночной ветер с отрогов Альп.

Вот почему легионы мух, комаров, блох и прочей нечисти устремились из лабораторий в глубь здания — они спасались от холода. Брошенные на произвол судьбы нежные тропические растения уже начинали никнуть, бессильно опустив листья. Скоро они погибнут совсем.

Что все это значило?

Ведь мне было известно, что среди умирающих сейчас растений находятся уникальные экземпляры, полученные в результате тонких и кропотливых экспериментов. Получается, что Фу Манчи безжалостно приказал уничтожить плоды многолетних трудов лучших ученых мира!

С каждым шагом воздух становился все холоднее, а опустошение — все ужаснее. Потрясенный, шел я мимо развороченных грядок, мимо вырванных с корнем и брошенных растений, то и дело останавливаясь и удрученно качая головой.

В пальмовой секции, как и повсюду, царил разгром. Дверь в кабинет Фу Манчи была приоткрыта, из-за нее пробивался неяркий свет.

Настал решительный момент! Сейчас я смогу проверить, насколько верны мои догадки. Несмотря на холод, я в своем плотном комбинезоне совершенно взмок от пота. А может быть, виной тому был не комбинезон, а охватившее меня волнение.

Я медленно приблизился к двери, осторожно потянул ее… и оторопело замер.

Я не узнавал кабинета магистра. Комната лишилась всех украшений, изысканных драпировок, рисовых циновок с изящными рисунками. Осталось лишь несколько предметов мебели да обрывки лент, которыми, видимо, пользовались при упаковке вещей.

Как я и предполагал, китаец бежал, захватив все, что смог унести, и разгром в лабораториях, свидетелем которого я оказался, учинил сам же Фу Манчи.

Последний раз оглядев кабинет, я поспешил в радиолабораторию.

Моим глазам предстала все та же плачевная картина. Из множества приборов и механизмов, прежде до отказа заполнявших просторное помещение, осталось только несколько самых громоздких. С полок исчезли все инструменты, большинство лабораторных столов оказались пустыми. Замысловатое устройство, которое я в первое свое посещение принял за кинокамеру, стояло на месте, однако было разбито вдребезги и теперь представляло собой бесформенную кучу металлических обломков.

Насекомые здесь отсутствовали вовсе — в лаборатории стоял холод, как в пещере. Э, да это и в самом деле пещера! Теперь я это ясно видел. Найланд Смит оказался прав.

В гладкой полупрозрачной стене из стекловидном массы обнаружился проход, о существовании которого я не знал. У меня не было времени выяснять, куда он ведет, — я спешил в дальний конец комнаты, где начиналась ведущая к выходу лестница.

Выскочив из лаборатории, я обратил внимание, что дверь позади меня осталась открытой. По всей видимости, приводивший ее в движение механизм был блокирован или испорчен.

Наконец я добрался до верхнего коридора и посмотрел туда, где, по моим расчетам, должен был находиться выход из виллы.

Зыбкий серый свет начинавшегося дня заливал террасу.

ГЛАВА XXXVIII

В КОРИДОРАХ «СЕНТ-КЛЕР»

Я бегом бросился к выходу.

— Ни с места! — резко произнес чей-то голос.

Трудно передать отчаяние, которое охватило меня при этих словах. Быть схваченным здесь, у самого порога, когда желанная свобода так близка!

Закусив губу от досады, я подчинился.