|
– Давай вернемся к Джулиену. У него была такая же сила, как у меня? – Почти такая же, моя любовь. Но не совсем А еще у него была игривая и богохульная душа, которая носилась, пританцовывая, по всему миру и с одинаковым удовольствием как разрушала, так и строила. В тебе больше логики, Роуан. – А разве это добродетель? – У тебя огромная сила воли, Роуан. – Понятно. Ее не так-то легко сломить, не то что силу воли Джулиена. – Верно сказано, Роуан! Она снова тихо рассмеялась, но тут же вновь сделалась серьезной и стала пристально всматриваться в мерцающее пространство. – А Бог есть, Лэшер? – Не знаю, Роуан. С течением времени я пришел к выводу, что да, наверное, Бог есть, но одна только мысль об этом наполняет меня яростью. – Почему? – Потому что я испытываю боль, а если есть Бог, то Он ее и создал. – Я прекрасно тебя понимаю, Лэшер. Но если Он существует, значит, Он создал и любовь… – Да… Любовь… Любовь – первопричина моей боли, – тихо произнес голос. – Именно она источник всех моих передвижений во времени, устремлений и планов. Все мои желания продиктованы любовью. Наверное, можно сказать, что я был… хотя я был точно таким, как сейчас… что я был отравлен любовью, что от зова Сюзанны я проснулся, чтобы любить и познать кошмар страсти. Но я все видел. И полюбил. И пришел сюда. – Твои слова расстраивают меня, – неожиданно сказала Роуан. – Любовь изменила меня, Роуан. Из-за нее я впервые почувствовал неудовлетворенность. – Понимаю. – А теперь я стремлюсь видоизмениться, обрести плоть, и это будет высшей точкой моей любви. Я так долго ждал тебя. До того как ты появилась, я видел столько страданий, что, будь у меня слезы, они лились бы потоком. Бог свидетель, ради Лангтри я создал иллюзию, будто плачу. Это был истинный образ моей боли. Я горевал не только по Стелле, но по всем моим ведьмам. Когда умер Джулиен, я испытал агонию. Моя боль была так велика, что я чуть было не вернулся в царство луны, звезд и тишины. Но было слишком поздно. Я бы не вынес одиночества. Мэри-Бет позвала – и я вернулся. Я заглянул в будущее и снова увидел тринадцатую. Я увидел, что сила моих ведьм возросла. Роуан снова сомкнула веки. Огонь погас. Комнату наполнял дух Лэшера Хотя он был недвижим и не тяжелее воздуха, она кожей чувствовала его прикосновение. – Когда я обрету настоящую плоть, – сказал он, – смех и слезы станут для меня такими же обычными, как для тебя или Майкла. Я превращусь в совершенный организм. – Но не человеческий. – Лучше, чем человеческий. – Но не человеческий. – Более сильный и выносливый, так как я буду живым воплощением разума, и у меня больше мощи, гораздо больше, чем у любого ныне здравствующего человека. Повторяю: я превращусь в новую особь. Стану тем видом, который сейчас не существует в природе. – Это ты убил Артура Лангтри? – Не совсем. Он уже умирал. То, что он увидел, ускорило его смерть. – Но зачем ты показался ему? – Потому что он был сильным и обладал способностью видеть меня, а я хотел, чтобы он попытался спасти Стеллу, ведь я сознавал, что она в опасности. Карлотта была врагом Стеллы. Карлотта обладала такой же силой, как ты, Роуан. |
