Я приоткрыла рот, да так и замерла, пытаясь предугадать реакцию подруги на это заявление. Реакция была бурной.

– Меня надо спасать, – немного придя в себя, сказала Юлька. – Что ты молчишь?

– Надо. Только я не знаю как, – согласилась я.

– И я не знаю. Он же совершенный идиот, на него никакие слова не действуют.

– Если ты скажешь, что его не любишь, это подействует, – пожала я плечами.

– Уже говорила, – мрачно сообщила Юлька.

– И что?

– Он ответил: «Не злись, пупсик».

– Он что, правда идиот? – нахмурилась я.

– Конечно.

Примерно тогда в ее жизни появился Юра. Истомленная предыдущим романом, Юлька никаких чувств к нему не питала, но исправно бегала на свидания. Тайные, потому что он был женат и Юлька, в общем‑то, тоже не свободна. Свидания проходили в кафе или в его машине, что Юльке было на руку, но совсем не устраивало нового возлюбленного. И он, придумав байку для жены о загранкомандировке, увез Юльку к теплому морю. Жена оказалась далеко не дурой, за десять дней, что они отсутствовали, смогла вычислить разлучницу и накануне их возвращения навестила Костика, открыв ему глаза на змею, которую он пригрел на своей груди. Несмотря на жаркую встречу, Юлька, в принципе, осталась довольна, обретя долгожданную свободу. Костик ушел в запой, обвиняя всю женскую половину человечества в коварстве, чужой муж был возвращен в лоно семьи и признаков жизни не подавал.

В одном я вынуждена была согласиться с Юлькой: фантазия у Костика начисто отсутствует. С другой стороны, оскорбленный в лучших чувствах человек на многое способен, и, сворачивая во двор Юлькиного дома, я убедила себя: нынешний шутник и есть Костик, хотя бы по той причине, что никто другой мне на ум не приходит.

Я бросила машину возле подъезда, стала подниматься на третий этаж и между первым и вторым на лестничной клетке столкнулась с Юлькиной соседкой, Серафимой Ивановной, дамой далеко за шестьдесят, грузной, страдающей одышкой и неуемным любопытством ко всему, что ее не касается.

– Здравствуй, Лиза, – сказала она, замирая на верхней ступеньке, я метнулась вправо, потом влево, сказав: «Здравствуйте», но, поняв, что тетка является непреодолимой преградой, не удержалась и вздохнула. – Юля дома, – сообщила она, и мне стало ясно: это только начало разговора, поддерживать который я не собиралась, но Серафиме Ивановне до этого не было никакого дела.

– Знаю, – ответила я и взглянула жалобно, однако сострадания не вызвала.

– Они что, так и не помирились? – вопросила она и, дав понять, что никуда не спешит, положила правую руку на перила, а левую уперла в бок. Теперь обойти ее было попросту невозможно.

– С Костиком? – спросила я.

– С Костиком. Хороший парень, руки золотые. Чего ей еще надо? Вертихвостка, вот она кто. Так ей и передай. Что ни день, то новый жених.

– Вы преувеличиваете, – вступилась я за подругу.

– Ничего подобного. Вчера тут один ошивался. Про нее расспрашивал.

Я почувствовала неприятный холодок и нахмурилась, что не осталось незамеченным.

– Я так ему и сказала: вертихвостка, вот она кто. Пусть не обижается. Парень такой хороший, а она…

– Какой парень? – перебила я.

– Костик, конечно, – удивилась Серафима Ивановна. – Всем соседям нравился, всегда поздоровается, поговорит, уважительный такой. И ремонт ей сделал. Целыми вечерами дома, все своими руками, где она еще найдет такого?

– А что за парень о ней выспрашивал? – собравшись с силами, спросила я.