– О чем?

– О своих мечтах, естественно.

– Потому что это глупость. Такое только в книжках бывает, и то по большей части в старых американских детективах.

– Ну, если взглянуть на все это с точки зрения любителей приключений, то выходит, что нам грех жаловаться, – заявила я, и Юлька кивнула в ответ.

«Почему бы в самом деле не осуществить мечту подруги?» – думала я по дороге на кладбище. А ведь я о ее мечтах даже не подозревала. Мне всегда казалось, что работа в дешевой бульварной газете Юльку вполне устраивает, выходит, я ошибалась. И подругу так занимает этот «шутник» вовсе не потому, что она всерьез напугана, просто для нее это приключение. Вот и хорошо. На приключение я согласна. Лишь бы оно было приятным, а главное, безопасным. Об опасных приключениях хорошо читать, устроившись в кресле дождливым вечером. Или пощекотать себе нервы американским триллером. Там кладбища в большом ходу. В реальности я бы предпочла что‑нибудь романтическое.

Старое кладбище оттого и называлось старым, что больше полувека здесь никого не хоронили. Оно и раньше было в черте города, а теперь оказалось в непосредственной близости от центра. Его собирались снести еще в советские времена, но этому препятствовало два обстоятельства: в Великую Отечественную здесь хоронили солдат, умерших в госпитале, а с девятнадцатого века остались могилы видных представителей нашего города, среди которых встречались и исторические деятели. В результате кладбище превратилось в некое подобие парка. Могилы героев войны привели в порядок, к ним вела широкая аллея, она заканчивалась монументом из черного мрамора, у подножия которого горел вечный огонь. Заброшенные могилы сровняли, через кладбище проложили широкие дорожки, заасфальтировали их, разбили большую клумбу у западного входа, где стояла церковь восемнадцатого века. В целом все выглядело очень неплохо, в летние дни здесь можно было встретить мамаш из ближайших домов с колясками, но ночью прогуливаться вряд ли кому‑либо взбредет в голову, впрочем, по ночам и в парках не очень‑то гуляют, если не считать влюбленных парочек.

Воскресный вечер – самое спокойное время в нашем городе, машин уже немного, да и люди предпочитают пораньше разойтись по домам в преддверии рабочей недели. В центре молодежи было много, особенно возле кафе и ночных клубов, но стоило нам свернуть к вокзалу, как улицы опустели.

К центральному входу на кладбище можно было проехать со стороны улицы Мира, но уже вторую неделю проезд был закрыт, дорогу в этом месте расширяли, и нам пришлось направиться в объезд. Намереваясь сократить путь, я свернула в переулок и вскоре впереди увидела кладбищенскую стену из беленого кирпича. Проехав немного вдоль нее, мы оказались напротив центрального входа. От тротуара вверх шла лестница, заканчивающаяся коваными воротами. Они были открыты настежь, я вообще не помнила, чтобы их когда‑нибудь закрывали.

Затормозив, я перевела взгляд на Юльку. У меня еще оставалась надежда, что она одумается и идти на кладбище не придется. Но Юлька, избегая моего взгляда, распахнула дверцу и вышла первой, вздохнув, я последовала за ней. Само по себе кладбище ничего напоминающего суеверный страх не вызывало. Рядом троллейбусная остановка, напротив, немного дальше, тоже. С правой стороны простирался жилой массив, как раз там кладбищенская стена отсутствовала, слева, чуть выше, была детская поликлиника. Фонари вдоль тротуара горят, и на аллее кладбища тоже. Поток машин не такой, как, к примеру, в пятницу вечером, но движение еще довольно оживленное. С места, где мы оставили машину, монумент был хорошо виден. В общем, выходило, что встречаться здесь с неизвестным не более опасно, чем в любом другом парке города. «Прогуляемся, только и всего», – решила я, уверенная, что «шутник» не появится.