— Хорошо, что вы защищаете цыган.

— Я не хочу, чтобы жители Дьера боялись или преследовали их, как в соседних странах.

— Это… ужасно.

— Вы все правильно чувствуете. Я всегда старался, чтобы был мир между нашими людьми, а цыгане — тоже наши люди.

— Я уже… говорила вам, вы очень… мудры.

Он улыбнулся ее похвале, но оба подумали о короле, отнюдь не отличавшемся мудростью.

Он уже умудрился восстановить против себя не только придворных, но и простой люд.

«Я должна заставить его понять гибельность подобного поведения», — думала Зошина, в очередной раз ощущая свою беспомощность. Георгия ей не убедить. Для него не существовало ничего, кроме собственного удовольствия.

Близость дворца давила на них, и они ехали в полном молчании, тем более что гвардейцы подъехали ближе, когда процессия вступила на улицы города.

Слышались только цокот копыт, звон уздечек и, как казалось Зошине, биение ее сердца.

Девушка страшилась всего, что ждало ее впереди.

И лишь одно воспоминание царило над всеми страхами: Шандор целовал ее! Это был невероятный восторг, настоящее чудо близости. Они принадлежали друг другу, и ничто не имело значения, кроме торжества их любви.

Ей хотелось бы сказать Шандору об этом, сказать, сколько он значит для нее, как она восхищается им!

Но сейчас это было немыслимо. Зошина только повернулась к нему, взгляды их снова встретились, и она не усомнилась ни на секунду, что и он тоже вспомнил их поцелуй.

Они въехали во дворцовый парк по задней подъездной аллее. Там их встретили двое часовых, стремительно вытянувшихся по стойке «смирно».

Потом они проехали по аллее цветущего кустарника, где розовые и белые лепестки устилали землю перед ними.

Как будто последние остатки дурмана улетучились, вернув ей полную ясность мысли, Зошина спросила очень тихо, так, чтобы ее мог расслышать только принц-регент:

— Как же… теперь? Ведь я… пропустила… церемонию в парламенте?

— Полагаю, ее отложили. Предоставьте мне решить все проблемы.

— Мне бы хотелось… чтобы так было всегда…

Шандор не ответил и даже не повернул голову в ее сторону. Зошина подумала, что, возможно, он не расслышал ее последних слов.

Они спешились у бокового входа во дворец, и когда они вошли туда, девушке неудержимо захотелось взять принца за руку.

Ей казалось, что, если бы она могла держаться за него, ей было бы легче выдержать упреки бабушки и недовольство премьер-министра.

Она понимала, что члены парламента сочли крайне невежливым ее поведение по отношению к ним. Девушка решила принести самые искренние извинения каждому из них и пообещала себе никогда больше не позволять себе столь необдуманных поступков.

Они довольно долго шли по длинному коридору, пока не достигли центральных покоев дворца.

Навстречу им поспешил кто-то из адъютантов.

— Стража на крыше издали заметила вас, сир, — обратился он к принцу-регенту. — Премьер-министр ожидает вас в приемной.

Без слов поняв, что ей не избежать немедленной расплаты за свое поведение, Зошина последовала за регентом в приемную, когда лакеи распахнули перед ними двойные двери. Она увидела премьер-министра и герцогиню Софию в дальнем конце комнаты.

Чувствуя себя набедокурившей девочкой, Зошина направилась к ним.

Принц-регент шел рядом. Премьер-министр направился им навстречу.

Зошина отчаянно искала слова, подходящие для выражения извинений и сожалений.

Как ни странно, премьер-министр смотрел только на принца-регента.

Принц Шандор остановился. Похоже, он был тоже удивлен.

— К моему глубокому сожалению, сир, — начал премьер-министр глухим голосом, — я приношу вам плохие новости.