На этот раз он молчал довольно долго. Вязкая, плотная тишина окутала место нашего диалога, и она твердела все больше и больше с каждым мгновением. И когда Он, наконец, начал говорить — я даже слегка вздрогнул. Словно этим Он разбил тишину на кусочки, как стекло.

" У меня есть к тебе предложение! — сухо сказал Он.

«У Тебя всегда ко мне есть предложения, — зло усмехнулся я. — Мы — две противоборствующие силы, и мы никогда не договоримся. Ты Бог, я Сатана — „противящийся Богу“, надо ж было так назвать… Что, что может искупить смерть Рахиль, Боже? О чем нам с Тобой разговаривать? Что Ты мне можешь предложить?»

«Рахиль», — кратко ответил он.

Я саркастически улыбнулся.

«Душа Рахиль на земле, я даже тело выбрал ей лично. Она как прежде — правда, ей уже двадцать восемь лет»

«Замужем?» — как можно небрежнее спросил я, но голос заметно охрип. Господь — Он искусно манипулирует словами, но есть у Него свойство — он НИКОГДА не врет. Просто иногда не говорит всей правды. Но тут — Он прямо говорит что Рахиль — на земле…

«Нет», — кратко ответил он.

Я на секунду зажмурился, давя в себе щенячий восторг. Успокаивая себя. Господь никогда не делает что — то просто так.

«Условия?» — сухо спросил я.

«Я тебе говорю, где ты можешь с ней встретиться — и ты в обмен становишься смертным».

Я молчал.

«Я не могу тебя с ней вместе на небеса взять, — напомнил Господь. — Если ты с ней — то до конца».

«И заодно — складываю с себя должность Сатаны, верно?» — усмехнулся я.

«Ты сказал».

«Мне надо подумать», — ответил я.

«До завтра. Если надумаешь — мне нужен пароль», — согласился Он.

Я кивнул, пряча довольную ухмылку. Вот с этого и надо было начинать. Теперь понятно, чего наш Бог такой добренький. Да, столько тысячелетий прошло — а пароли, которые я перед уходом поставил на доступ к администрированию земли — до сих пор не хакнуты. Представляю, как бесился Бог, когда понял, что отныне он властен только над небесами, а земля — полностью в моем распоряжении. Я не желал, чтобы он продолжал свои эксперименты. Сколько их было?

Вавилонская башня. Великий потоп. И Гоморра — в которой я заживо сжег Рахиль.

Во имя ее — я сделал людям этот подарок. Я дал им защиту от гнева Божьего. И ничего — они справились. Построили правовые государства, навели более — менее порядок, в космос вышли. Они не превратились в банду убийц, не стали все до единого предаваться развращенным удовольствиям — как предрекал Господь в доверительных беседах.

Они справились, несмотря на то, что Господь, гениальный, но не безгрешный программист, наделал кучу глюков в их коде.

А потом я проснулся, и Библия снова лежала на камине. Она всегда там лежит, когда я просыпаюсь — гран мерси, поленья как раз закончились. Что за непонятная наивность? Зачем мне подсовывают эту книжонку? Неужто думают, что она меня может переломить?

Порыв ветра достиг камина и всколыхнул пламя. Библия напоследок ярко вспыхнула и рассыпалась ворохом искр.

«Завтра будет дождь», — подумал я, уловив едва заметную сырость в воздухе.

Дождь — это хорошо. Мне безумно нравится бродить по улицам, чувствуя, как на кожу оседают мельчайшие капельки. У одного из народов земли есть поверье — что когда идет дождь — это плачут ангелы. Какой бред. Ангелы обычно никогда не плачут.