Аддолората крепко обняла Нэнси и заплакала. Хотелось все рассказать дочери, но ее предательство не может быть прощено, ей никогда уже не искупить свою вину перед мужем. Она предавалась любви с другим, когда ее муж умирал. Даже исповедник не простит такого греха.

— Наверное, я не любила его так, как он этого заслуживал… — обошлась она полуправдой, которая лишь усугубляла муки совести.

Нэнси неподвижно смотрела прямо на мать, но не слышала ни единого слова.

Квартира была забита людьми, женщины вполголоса говорили о покойном и молились. Нэнси и Сэл ушли в комнату родителей. Они взяли газеты и жадно набросились на хронику событий. В заметке «Убийство у отеля «Плаза» их фамилию переврали, неточно указали место рождения отца, но в сообщении мог отыскаться ключ к разгадке этого преступления.

Нэнси со свойственным ей упорством читала и перечитывала статью, пока в ее голове не начала складываться более-менее стройная картина того, что журналисты называли «динамикой событий».

Вот уже несколько месяцев преступный мир Нью-Йорка был в панике — специальная комиссия сената шла по следу мафии.

В доме Пертиначе никогда не говорили о мафии, и если кто-нибудь случайно касался этой темы, Калоджеро немедленно пресекал ее.

— Лучше займемся собственными делами, — обычно говорил он.

Крестный Тони Кроче реагировал иначе.

— Мафия — выдумка, которой воспользовались, чтобы очернить честных людей.

Брату с сестрой было не под силу разгадать все эти загадки, но хроникеры установили, что Калоджеро Пертиначе убили по ошибке. Пули предназначались Фрэнку Лателле, одному из боссов мафиозного клана в Бруклине. Была напечатана и его фотография, сделанная несколько дней назад в Верховном Суде, когда он давал показания перед президентом Комиссии по расследованию.

— Да это же он! — Нэнси даже вскочила, узнав человека, который выходил в тот злополучный день из лимузина.

— Точно он! — подтвердил Сэл. — Неужели наш отец погиб по глупой ошибке?

— Не по глупой, — поправила Нэнси, — а по трагической.

— За что хотели убить этого человека? — спросил Сэл сестру, словно она могла знать ответ.

— Может быть, вендетта. Журналисты пишут — борьба за власть. Я этого не понимаю. Я не знаю, что такое «рэкет», не знаю, почему он дает одному человеку власть над другим, и что такое клан или семья, как они пишут. Вот посмотри: «Утверждают, что территория Нью-Йорка разделена между пятью семьями, которые обделывают темные делишки в городе с помощью сильных и уважаемых людей. Фрэнк Лателла — владелец части этого торта».

— Я ненавижу этого Лателлу, — мальчик разразился рыданиями. Нэнси сделала вид, что ищет в газетах нужную статью — она не хотела, чтобы брат видел ее слезы. Она должна быть сильной!

6

Фрэнк Лателла, как всегда, когда бывал озабочен, теребил золотую цепочку карманных часов, его успокаивало едва слышное позвякивание висящих на ней амулетов, красного кораллового рога, надломленного и подаренного ему, как того требует традиция, и распятие. Лателла спрашивал себя, какой из двух амулетов отвел предназначенные ему пули, но в конце концов пришел к заключению, что спасло его только животное чутье, подсказавшее, что на него устроили засаду. Вот поэтому-то он и жив. На последнем секретном совещании руководства «Коза ностры» ему единодушно поручили щекотливое задание — убрать отца одной из главных «семей» — Альберта Кинничи, по прозвищу Бриллиант Ал. Фрэнк согласился с большой неохотой, ему по многим причинам не хотелось заниматься убийством столь крупного босса, тем более что Кинничи был крестным отцом Лателлы.