Все эти месяцы я провела в ожидании. Ждала, пока ты скажешь, что любишь меня, пока сделаешь выбор между Бьянкой и мной. Верила тебе, как последняя дура. — Николь усмехнулась. — Ты знал, что Эйб разорвал на мне одежду и привязал меня к стене? А я в этот момент думала лишь о том, что он замарает меня, и готова была на все, чтобы этого не случилось. Чтобы не причинить тебе боль. Чтобы ты не испытывал ко мне отвращения.
— С меня довольно! Не желаю больше тебя слушать.
— С Клэйтона Армстронга довольно? Кого именно ты имеешь в виду? Толстую Бьянку или тощую Николь?
— Замолчи и выслушай меня. Я говорил тебе, что для меня это не имеет значения. Мы все равно уедем, как и планировали.
Она бросила на Клэя гневный взгляд:
— Но для меня это имеет значение! Неужели ты думаешь, что я захочу прожить жизнь с человеком, который с легкостью бросает собственное дитя? Что, если мы уедем на Запад и там у нас родится ребенок? Встретишь какую-нибудь хорошенькую девушку и сбежишь с ней, бросив нашего ребенка?
Клэй отпрянул от нее.
— Как ты можешь так говорить?!
— Могу. Потому что это правда. Я по глупости влюбилась в тебя, а ты этим воспользовался.
— Ты действительно веришь тому, что говоришь? — едва слышно спросил Клэй.
— А чему еще я могу верить? Я только и делала, что ждала. Ждала, чтобы начать жить. Ну что ж, с меня довольно! — Она надела туфли, встала и направилась к выходу.
Клэй, торопливо натянув брюки, бросился за ней следом.
— Ты не можешь так уйти, — сказал он, схватив ее за руку. — Пойми…
— Я уже поняла, — перебила его Николь. — Ты сделал свой выбор. Видимо, ждал, которая из нас забеременеет первой. Куртелены никогда не отличались фертильностью. И это плохо, потому что в противном случае я могла бы выиграть в этом состязании. И тогда у меня был бы большой дом. И слуги. — Она помолчала. — И ребеночек.
— Николь.
Она посмотрела на его руку, лежавшую на ее плечо.
— Отпусти меня, — сухо промолвила она.
— Не отпущу, пока не поймешь.
— Надеешься, что я снова брошусь в твои объятия? Никогда! Между нами все кончено.
— Ты не понимаешь, что говоришь.
— Две недели назад ко мне приходил доктор с корабля, на котором я приехала в Америку, — спокойно сказала Николь.
Клэй округлил глаза.
— Да, тот самый свидетель, который когда-то тебе срочно понадобился. Он сказал, что поможет мне добиться расторжения брака.
— Нет, — выдохнул Клэй. — Я не хочу…
— Это меня не интересует. Ты жил в свое удовольствие. Теперь моя очередь. Я больше не буду ждать, буду жить.
— О чем ты?
— Прежде всего я аннулирую брак, потом займусь делами. В этой стране масса возможностей. Надо ими воспользоваться.
В камине, подняв сноп искр, упало полено, и Николь заметила, как блеснуло лежащее в нише стекло с запаянным в нем единорогом. Она рассмеялась.
— Мне следовало бы знать, что ты за человек, когда мы произносили те детские клятвы. Я была недостаточно чиста, чтобы прикоснуться к единорогу, не так ли? Этого была достойна только твоя драгоценная Бет.
Николь вышла из пещеры, села в лодку и поплыла к мельничному причалу. Дедушка учил ее никогда не оглядываться назад. Выбросить из головы Клэя было нелегко. Она представила себе беременную Бьянку, положившую руки на живот, в котором носила ребенка Клэя. Николь взглянула на собственный живот и возблагодарила судьбу за то, что не беременна.
К тому времени как Николь добралась до причала, она уже чувствовала себя лучше. |