Отец отказался нанять для нее собственного кучера, а Бьянка не желала ездить в одной коляске с вонючими мужиками с конюшни или править коляской самостоятельно. У нее был единственный выход: брать с собой в качестве кучера Николь, которая, судя по всему, не боялась лошадей.

Николь нравилось править маленькой коляской. Иногда, ранним утром, пока Бьянка еще спала, она, просидев несколько часов за шитьем, отправлялась на конюшню, чтобы побаловать красивого гнедого мерина. Во Франции, до того как революция разрушила ее дом и весь уклад жизни ее семьи, она часами каталась верхом перед завтраком. Сейчас эти утренние вылазки на конюшню позволяли ей хоть ненадолго забыть пережитое.

Парк был особенно красив в июне, когда солнечные лучи, проникавшие сквозь кроны деревьев, играли на платьях женщин. Бьянка держала над головой солнцезащитный зонтик, украшенный оборочками, изо всех сил стараясь сохранить бледность кожи. Взглянув на Николь, она фыркнула. Эта глупая девчонка сняла с головы и положила на сиденье рядом с собой соломенную шляпку, позволяя ветерку играть блестящими черными волосами. От солнечного света у нее блестели глаза, а ее руки, сжимающие вожжи, были тонкими, с округлостями лишь в определенных местах. Бьянка презрительно отверзлась. У нее руки, как и положено женским рукам, были белыми и пухленькими.

— Николь! — резко окликнула ее Бьянка. — Не можешь ли ты хоть раз вести себя, как положено леди? Или хотя бы помнить, что я являюсь леди? Мало того что меня могут увидеть рядом с полураздетой женщиной, так мы еще и мчимся в коляске с сумасшедшей скоростью!

Николь набросила на плечи тонкую хлопчатобумажную шаль, но шляпку так и не надела. Прищелкнув языком, она покорно замедлила бег лошади. Остается совсем немного потерпеть, подумала она, и ей больше не придется быть на побегушках у Бьянки.

Неожиданно тишина и покой послеполуденного времени были нарушены появлением четырех всадников. Лошади под ними были крупные, с мощными ногами, предназначенные скорее для перевозки грузов, чем для верховой езды. Странно было видеть их на дорожке парка, тем более что всадники, судя по всему, не являлись джентльменами. На них были рваные рубахи, а грубые брюки покрыты пятнами. На одном из них рубаха была в широкую красную и белую полосу.

Во Франции Николь целый год прожила в ужасе. Когда разъяренная толпа ворвалась в замок ее родителей, они с дедушкой спрятались в гардеробе, а потом бежали под прикрытием черного дыма, валившего от их пылающего дома. И теперь она быстро отреагировала на ситуацию. Наученная горьким опытом, она хлестнула кнутом по крупу лошадь, заставив ее перейти на галоп.

Бьянка, отброшенная переменой скорости на спинку сиденья, охнула от неожиданности, потом заорала на Николь:

— Что ты делаешь? Я не позволю так обращаться с собой!

Николь, оглянувшись на четверых всадников, которые уже находились там, где только что была коляска, игнорировала ее слова. Осознав, что они находятся довольно далеко от жилья, в самом глухом уголке парка, она поняла, что едва ли кто-нибудь услышит их крики. Бьянка, крепко вцепившаяся в ручку зонтика, оглянулась, чтобы посмотреть, на что уставилась Николь, но вид четырех всадников не вызвал у нее страха. Ее прежде всего возмутило то, что такая рвань осмелилась ступить на территорию парка, предназначенную для джентльменов.