«Не правильно всё это!»

Она подхватила с лавки исподнее, натянула на себя, следом платье, торопливо сунув голову в ворот, одёрнула подол, подпоясавшись тонким кожаным ремешком. Не успела она переплести косу, как услышала за дверью шаги, тихие, неспешные, так только матушка ходит. И впрямь на пороге появилась Вельмира. Матушка улыбнулась ласково и прошла вглубь.

— Вернулась уже?

— Что случилось? — просила Росья, припоминая, что Вельмира редко когда заходила к дочерям.

Мать тяжело вздохнула, обведя горемычным взглядом светёлку.

— Шерсть закончилась, а к Белояре идти не хочу. Раньше-то всё Станиславу посылала…

А ведь и верно, раньше матушка у неё брала кудели, но после того, как сбежала сестра, Белояра нос стала воротить да фыркать.

— И что же делать? Где брать теперь?

— В Калышане, — ответила тут же Вельмира. — Там знаю много прях.

Росья в уме представила, что путь неблизкий, но деваться некуда.

— Я бы Руяну отправила, но много ли она смыслит. Может с тобой её послать? Всё веселее.

— Не нужно, — отказалась Росья. — В доме хлопот полно: печи топить, пироги печь. А ты… приляг, отдохни…

Вельмира только благодарно на неё взглянула, и лишь теперь Росья рассмотрела, как устала мать: залегли морщины в уголках глаз и веки потяжелели, а губы вытянулись в упрямую линию, и видно держала она себя от отчаяния, прикладывая все свои внутренние силы.

— Ничего, мы справимся, — обронила невольно Росья утешительные слова, хоть этого раньше она никогда не делала.

За всё Станислава держала ответ, теперь Росья поняла это отчётливо.

Мать только кивнула, уронив взгляд, посмотрев в сторону, туда, где пригрелась кошка, улыбнулась легонько. А потом взяла руку дочери и вложила в неё кошель.

— Поспеши, чтобы дотемна успеть, — сказала матушка, высвобождая руки, и Росья спрятала кошель за ворот платья.

— Доброгу я уже упредила, что тебя посылаю. Ступай, пусть боги хранят тебя.

Росья, повинуясь какому-то внутреннему порыву, подалась к матушке и коснулась губами мягкой щеки Вельмиры, отстранилась, быстро вышла из светёлки, думая о том, что матушка отдала последнюю ценность, что накопила она за год.

В сенях уже хлопотала Руяна, рассыпая на расстеленные полотна собранные Росьей грибы.

— Далече? Дождь какой льёт, — спросила чернавка, кода Росья накинула на плечи кожух и покрыла голову накидкой, подвязывая её очельем, чтобы та не сбилась — идти придётся быстро.

— Недалеко. Скоро вернусь, — ответила Росья и выпорхнула в двери, избегая излишних расспросов чернавки.

Небо затянулась тучами ещё пуще, и на улице так потемнело, что казалось, не день на дворе, а глубокий вечер. Дождь и в самом деле припустился сильнее, чертя в воздухе серебристые стрелы. Благо народ разогнал по избам, и Росья свободно вышла за околицу, поднимаясь по тому же холму, скользкому и залитому водой. Впору палку брать для опоры. Так и брела, придерживаясь лесной тропки, медленно, но верно приближаясь к Калышане. Деревенька та была у речки узкой в десять изб. С женщинами этого селения Вельмира вела дружбу, обмениваясь с теми сотканными полотнами да шерстью, и договориться с ними было проще, нежели с соседями, вот только больно далеко те жили. Стало куда веселее, когда дождь стих, хоть по-прежнему хмурило над головой. Голый лес окутало сонное марево. Тропкой редко кто ходил, но боязно всё же было, лысо кругом, прятаться некуда, это не летом, когда листва бушует, и любой куст становится надёжным схроном. В ответ этой мысли Росья невольно подняла глаза, чтобы осмотреться, да так и приросла к месту.