Безжалостный, пронизывающий до костей ветер с холодным дождем хлестал по лицу Сен-Шевиота. Он рукавом вытер глаза. Внезапно его жеребец попятился, негромко заржал и чуть не сбросил недоумевающего всадника с седла. Однако Дензилу удалось удержаться. Он зло обругал испуганное взмыленное животное, затем, пристально вглядевшись в серую пелену дождя, различил две фигуры: мужскую и женскую. Они, прижавшись друг к другу, обнимались под какими-то мешками, словно крестьяне, пытающиеся укрыться от бури. Должно быть, они скрывались в кустах и жеребец Сен-Шевиота испугался их внезапного появления из тумана.

— Какого черта вы оба здесь делаете? — гневно спросил его светлость.

Оба вздрогнули, сняли с голов тряпье, и барон смог получше разглядеть незнакомцев. Юноша не старше двадцати лет поддерживал девочку-горбунью, голова которой едва достигала его плеча. Однако одеты они были довольно прилично: юноша — в поношенные камзол и накидку, а горбунья — в плащ и шляпку. Но они так промокли и являли собой такой жалкий вид, что Сен-Шевиот, презрительно глядя на них сверху вниз, коротко рассмеялся.

— Не удивительно, что Аполлон чуть не обезумел при виде вас, я и сам еще ни разу не видел таких привидений, — хмыкнул он. — И что же вы, оборванцы, делаете в такую погоду здесь, на Кадлингтон-Хилл?

Юноша, приблизившись к всаднику, проговорил:

— Сэр, кто бы вы ни были, не надо оскорблять меня и мою сестру!

Он произнес эти слова с большим достоинством, что весьма удивило Сен-Шевиота, который, смахнув с лица капли дождя, посмотрел на незнакомцев повнимательнее. Теперь он заметил, что у молодого человека тонкое, красивое лицо с большими выразительными глазами; копна его каштановых волос была мокра от дождя и растрепана порывами ветра. Это были не крестьяне, а явно городские люди. Сен-Шевиот внезапно заинтересовался ими.

— Кто вы такие и что делаете в моих владениях? — осведомился он.

— Меня зовут Певерил Марш. А это моя сестра Элспет.

— Что вас привело сюда в такое ненастье? — снова спросил Дензил, переводя взгляд с юноши на горбунью, которая вдруг тихо застонала и лишилась чувств.

Юноша подхватил ее, положил на обочину дороги и опустился рядом на колени, вскричав:

— О, ради Бога! Элспет, сестра моя любимая!

Дензил нахмурился. Он догадался, что обморок не случаен. Несчастная девушка, судя по всему, была безнадежно больна. Барон ненавидел болезнь в любом ее проявлении, но даже он, человек отнюдь не жалостливый и не милосердный, не мог ускакать отсюда, оставив эту беспомощную пару во власти надвигающейся ночи. Тем более что буря усиливалась. И он, стараясь перекричать завывания ветра, громко спросил у юноши:

— Во имя Небес, ответьте, чем она больна? Почему вы оказались здесь?

— Моя сестра умирает, — хрипло произнес молодой человек, поднимая бледное лицо, залитое дождем и слезами. — О Боже, что я наделал, позволив ей покинуть Лондон и отправиться в столь долгий путь!

— К кому же вы направлялись?

— К миссис Инглби, сэр, из Уайтлиф.

— Из Уайтлиф? Так это же в миле отсюда, вниз по холму.

— Совершенно верно, сэр. Мы заблудились, и у нас нет денег на экипаж, поскольку почти все наши средства мы потратили, чтобы добраться из Лондона в Монкз-Рисборо.

— А кто это — миссис Инглби? Что-то я не слышал о ней.