Читая эти строки — на следующий день после Рождества, — Флер сидела возле камина в своем будуаре. В последнее время она много читала, стараясь убить время. В эти зимние дни очень рано темнело, а ночи казались долгими и мрачными. Слуга уже погасил свечи и поставил на ее столик лампу.

Флер уселась за секретер, чтобы ответить на письмо Кэтрин. «Увы, — подумала она, — если бы милая Кэт узнала правду!»

И поскольку эта правда была отвратительной, она не писала раньше своей лучшей подруге. Ей не хотелось, чтобы Фостеры узнали о ее злополучной судьбе и случившемся несчастье. И еще она боялась, что при встрече с Кэт или с кем-нибудь, кто знал ее прежде, она не сумеет скрыть ужасной душевной опустошенности, с такой силой постигшей ее.

Она писала Кэт ответное письмо, как вдруг услышала стук в дверь. Не поворачивая головы, она сказала: «Войдите», — думая, что явился кто-нибудь из слуг, наверное, Одетта, чтобы помочь ей надеть свободное бархатное платье перед ужином. Она всегда мерзла, несмотря на многочисленные камины. В ту суровую зиму холод пронизывал ее до костей, ибо замок был слишком огромен и подвержен сильнейшим сквознякам. Флер постоянно чувствовала недомогание. Доктор Босс пообещал, что, как только родится дитя, ей сразу станет гораздо лучше, но пока она еще не чувствовала никакого движения под сердцем, там, где находился будущий ребенок.

— Миледи… я вам не помешал? — раздался тихий юношеский голос.

Она выронила перо и быстро обернулась. Ее сердце подпрыгнуло от радости, когда она увидела Певерила Марша, который стоял в дверях, улыбаясь. Он был одет в скромный бархатный камзол с широким галстуком. Под мышкой Марш держал сверток. «А он изменился, — подумала она, — вид у него усталый, и он выглядит намного старше своих лет». Во всем его облике чувствовалась зрелость, хотя причины этого она не понимала. Ведь она не виделась с ним полтора месяца.

— Я пришел поздравить вас с Рождеством и вручить свой скромный подарок, — с почтительным поклоном произнес Певерил, приблизившись к ней. С этими словами он коснулся рукой свертка. — Я не мог явиться к вам вчера, миледи. Когда миссис Динглефут увидела меня около ваших покоев, она сообщила мне, что бесполезно предпринимать какие-либо попытки встретиться с вами, поскольку вы настолько плохо себя чувствуете, что не сможете принять меня.

Флер поднялась. Ее щеки заалели от гнева.

— Так. Значит, миссис Динглефут не подчиняется моим приказаниям, — раздраженно проговорила она.

— А сегодня я осмелился незаметно пробраться через весь замок к вашей двери, — признался Певерил. — Меня очень обеспокоили постоянные разговоры о вашем недомогании, миледи.

— Мое недомогание совершенно естественно в моем положении. И опасности никакой нет, но тем не менее я весьма признательна за ваше беспокойство, — тихо проговорила она.

— Вот теперь я наконец успокоился, — сказал он.

Они стояли молча, разглядывая друг друга. Кровь пульсировала в венах этих двух юных созданий, которым так долго отказывали в единственной отраде — находиться в обществе друг друга, обретая подлинное утешение. Юноша отметил признаки ее приближающегося материнства. Им овладело неприязненное чувство при мысли, что она скоро подарит барону наследника.