|
– Расскажи. Джейсон не хотел воскрешать воспоминания, по прежнему лежавшие в груди раскаленным камнем. Не хотел, чтобы она знала трижды проклятые подробности того, что он наделал. Не хотел, чтобы она поняла, каким идиотом он был. Жалким кретином, едва не уничтожившим собственную семью. Он упрямо покачал головой, но слова против воли уже сорвались с языка: – Все началось с алчности трех коварных людишек, абсолютно лишенных совести. И мой отец оказался в самом центре бури. Он рассказал об Аннабел Трелони, женщине, которая одурачила их всех, включая Холлиса. О том, что Джеймс тоже едва остался жив. – Ему удалось убить Луи, брата Джудит, но сам он был на краю гибели. Джейсон потер плечо, снова ощущая тот момент, когда пуля вонзилась в него и отбросила на отца. – Корри прикончила обеих женщин, – продолжал он. – Сейчас такое кажется невозможным, но она это сделала. Пристрелила сначала Джудит, потом Аннабел Трелони, чтобы спасти Холлиса. Припоминаю грохот выстрелов, показавшийся мне оглушительным. Я сознавал, что меня ранило, и думал, что этого просто не может быть, потому что ничего не чувствовал. Еще помню, как отец прижимал ладонь к ране, как кричал на меня, а я был счастлив, что он жив. Помню еще, как подумал, что с моей удачливостью пуля могла пройти навылет и убить отца, но этого не произошло. Мне хотелось умолять о прощении за все, что я натворил, но язык не ворочался, слова куда то подевались, а потом все потемнело, и я потерял сознание. – Ты едва не умер, – выдохнула Холли, продолжая поглаживать его плечо и легонько касаясь шрама. – Но, как видишь, не умер. Родные собрались вокруг, как всегда, когда кому то плохо, и стоило мне открыть глаза, они ужасно обрадовались, что я выжил и поправляюсь. Но мне не хотелось жить! Эти всепрощающие любимые лица, глаза, полные любви и тревоги, страха, что я умру… – Ты не мог вынести этого, потому что винил себя. – Только себя, и никого другого. – Объясни, почему во всем виноват только ты. – Не будь я таким слепым, самонадеянным, уверенным в собственной непобедимости глупцом, Джудит не удалось бы увлечь меня, сделать марионеткой в своих руках. Она не смогла бы победить. – Говоришь, она победила? Но каким же это образом? Она мертва. Ты жив. Живы твой отец и Джеймс. – За это стоит благодарить не меня. Они добивались нашей гибели, Холли, в надежде получить все блага от преступления. Чудовищный порок, чудовищное зло. Брат Джудит сбил Джеймса с ног и связал. Слава Господу за то, что Джеймс так силен и сообразителен, но все же беда была совсем близко. Он чудом спасся. – Но спасся же! И сумел расправиться со своим врагом. А ты тем временем бросился на помощь отцу. Не успел Джейсон ответить, как она наклонилась, прижала ладонь к его сердцу и поцеловала в губы. – Твой отец, – заметила она, ощущая мерные спокойные удары, – должно быть, очень обозлился, когда ты спас его. – Он был вне себя. Твердил, что отец – он и его святая обязанность защищать детей, а не наоборот. Он очень рассердился, когда я закрыл его собой. – И это тебя удивляет? – Нет. Он мой отец. И пытался извинить мою глупость. Простить меня за то, что я позволил Джудит сделать с нами. Даже сказал, что вину следует поделить между всеми членами семьи. Потому что мы в равной степени верили Джудит. Джейсон замолчал. Ее ладонь по прежнему прикрывала шрам, но под ней все еще пульсировала боль, жаркая и острая. – Он добавил, что я на его месте сделал бы то же самое. – И он совершенно прав. |
