|
– Я должен, милорд. Это все из за меня. Дуглас смертельно боялся за сына. А тут еще и Холлис, стремившийся взвалить на себя всю вину. Очень хотелось приказать Холлису идти в постель и хорошенько выспаться, но при одном взгляде налицо старика слова застряли в горле. – Вы тут совершенно ни при чем, Холлис, – вздохнул он. И даже сейчас не произнес имя Аннабел Трелони. Потому что не хотел слышать его в своем доме, пока жив. Холлис гордо выпрямился. – Я привел эту женщину сюда. Увлекся ею до умопомрачения. Она затмила мне весь белый свет. Я окончательно потерял голову, а она воспользовалась мной, чтобы втереться к вам в доверие. Поэтому я должен уйти, милорд. Я причинил вам столько зла. 3'73 Никто из вас этого не заслужил. Это моя вина. И я должен понести наказание. Александра, вытирая глаза, покрасневшие от бессонницы, слез и тревоги, грустно улыбнулась: – Я подумаю об этом, Холлис. И уж поверьте, вас ждет достойное наказание за ваши грехи. А теперь мы просим вас лечь в постель. Выпейте бренди из запасов его сиятельства. И хорошенько выспитесь. Иначе не сможете вынести тяжести наказания. Обыкновенный уход с поста дворецкого – это чепуха по сравнению с тем, что вас ожидает. Холлис поклонился, сказал: «Да, миледи» – и с достоинством отбыл. – Молодец! – восхищенно воскликнул Дуглас. – Кажется, его плечи стали прямее, чем минут пятнадцать назад. Похоже, ты его уговорила. Наконец Дуглас задремал и увидел во сне тот давний день, когда впервые взял мальчиков на прогулку, а Джейсон поймал форель и так разволновался, что потерял равновесие и упал в воду, упустив при этом рыбу. Он все еще улыбался этому воспоминанию, когда его словно кто то толкнул. Он открыл глаза и взглянул на позолоченные часы на каминной полке. Почти четыре утра. Три канделябра освещали постель, но остальная часть спальни была погружена в полумрак. Доктор Милтон спал на раскладной кровати. Корри, Джеймс и Александра тоже мирно сопели носами. В комнате стояла тишина. Что же его разбудило? Дуглас немедленно поднялся, огляделся и подошел к кровати. Похоже, Джейсон так и не просыпался. Дуглас сел рядом и взял руку сына, загорелую, красивой формы. Приложил ладонь к его лбу. Жара нет. Джейсон открыл глаза. – Я еще жив? – хриплым шепотом спросил он. – Да, и будешь жить еще долго, – ободрил Дуглас, чувствуя, как влажнеют глаза. Он уже не помнил, когда в последний раз плакал… но сейчас…ему хотелось прижать сына к себе и не отпускать. Он побоялся повредить Джейсону. Сделать больно. Поэтому просто поднял его руку, погладил, ощутил тепло его плоти, жар крови, текущей по жилам сына. Слава Богу, все обошлось. Теперь ему ничто не грозит. Хотелось наорать на Джейсона, но Дуглас сдержался. И все же не мог не высказаться: – Я люблю тебя, Джейсон, мой родной сынок. Но учти, все же намерен поколотить тебя за то, что посмел броситься под предназначенную мне пулю и спасти мою жизнь. Джейсон улыбнулся, однако лицо тут же исказилось гримасой боли. – Д джудит? – выдавил он. Рядом с кроватью возникла Корри и, стиснув руки, глядя на него огромными глазами, честно призналась: – Я застрелила ее, Джейсон, через мгновение после того, как она пыталась убить тебя. Она мертва. Джейсон долго молчал. – Похоже, я не слишком хорошо разбираюсь в людях, – тяжело вздохнул он. – И не только ты, – вступилась мать. – Все мы обманулись. Все без исключения. Мы полюбили ее и приняли в семью, как и Аннабел Трелони, а ведь Холлис хотел жениться на этой женщине. |
