Мною движет корысть, и, как вы уже заметили, я строптива и язвительна. Меня вряд ли назовешь красавицей, к тому же я очень упряма. Может настать время, когда вы сочтете потерю рассудка благом.

– Мисс… мисс… черт, не помню. Конечно, не Трент…

– Меня зовут Адамс. Гвендолин Адамс.

– Мисс Адамс, вы пытаетесь склонить меня к женитьбе или к самоубийству?

– Я просто хочу подчеркнуть, как бессмысленно в наших обстоятельствах говорить о недостатках будущих супругов. И я хочу быть с вами честной.

Но какая-то недостойная часть ее души не желала быть честной. Граф отчаянно боролся с собой, поскольку на его решение влияли мужские инстинкты, а эта ее недостойная часть не только надеялась на победу инстинктов, она уговаривала Гвендолин подстегнуть их с помощью женских уловок.

Это будет несправедливо!

Они свернули к конюшне. Даже за шумом дождя Гвендолин слышала удары своего сердца. Она не собиралась проигрывать, но и выигрывать недостойными методами тоже не хотела.

Так как задранные юбки, выставляющие на обозрение ее ноги (пусть даже из-за отсутствия женского седла и спешки), явно относились к недостойным методам, Гвендолин решила спешиться без посторонней помощи. Но граф опередил ее. Быстро соскочив на землю, он через мгновение был уже рядом, а еще через секунду обхватил ее за талию.

Его руки оказались теплыми, сильными и уверенными. Глядя на мышцы, перекатывающиеся под мокрой одеждой, Гвендолин чувствовала, как тепло этих рук передается ее телу.

Не из боязни, а подчиняясь древнему инстинкту, она обеими руками ухватилась за его широкие плечи.

Граф легко поставил ее на траву, но не отпустил, глядя на нее сверху вниз своими янтарными глазами.

– Придет время, когда я буду не властен над тобой, – хрипло сказал он, – когда мой разум откажется служить мне и я отдамся на твою милость. Что ты сделаешь со мной тогда, маленькая ведьма?

Итак, Гвендолин получила ответ на один из своих невысказанных вопросов: Ронсли понимал грозящую ему опасность, следовательно, был пока в здравом уме.

– Могу догадаться, но это не имеет значения, потому что я остался таким, как прежде. Смертный приговор ничего не меняет. – Руки Дориана Камойза больно сжали ее талию. – Ты должна была оставить меня в зыбучих песках. Отвратительная смерть… Но провидение не всем дарит безболезненную и легкую кончину, хотя я готов был умереть. А ты вытащила меня, и теперь… – Он замолчал и шагнул назад. – Слишком поздно.

Гвендолин поняла, что если он зол на себя и не доверяет своему разуму, то вряд ли поверит ее словам. Он решит, что она лишь успокаивает его, как ребенка.

Поэтому Гвендолин ограничилась деловым кивком:

– По-моему, я услышала «да», хотя вы явно этого не желаете.

– Да, черт побери тебя и всех вас. Я согласен! – прорычал граф.

– Рада слышать.

– Конечно, рада. Тебе нужна больница, и Бог услышал девичьи молитвы. – Дориан отвернулся. – После годичного воздержания я бы согласился жениться и на твоей бабушке.

Он быстро зашагал к дому.

Глава 3

Дориан шел в библиотеку, а рыжеволосая ведьма не отставала от него ни на шаг. Он рывком открыл дверь.

Абонвиль нервно вышагивал перед камином, Женевьева читала книгу, а Берги строил карточный домик.

Услышав, как хлопнула дверь, Абонвиль поднял голову, Женевьева отложила книгу, а Берти вскочил со стула, рассыпав карты.

– Боже всемогущий! – воскликнул он. – Что случилось, Кот?

– Твоя кузина загнала меня в болото, – сухо ответил Дориан, – а потом выудила оттуда.