Целительница открыла глаза. Матрос смотрел на нее не мигая, и в его взгляде читались самые разные чувства — но сильнее прочих были удивление и тоска. Он отдал бы весь немалый выигрыш, только бы не расставаться с серьгой — ведь без нее он превращался в простого матроса, который при следующем переходе экватора должен будет снова встретиться с Великим штормом, — да вот только, на свою беду, он был слишком честен.

Эсме позволила незнакомцу показать, что он ценит собственное слово превыше всего остального. Матрос снял серьгу — его пальцы дрожали лишь самую малость — и протянул победительнице.

Она спрятала руки и с улыбкой следила, как тоскливое выражение его лица сменяется недоумением.

— Ты знаешь, кто я? — спросила она, и матрос растерянно пожал плечами. — Мое имя Эсме, я целительница. Можешь оставить это себе — зачем женщине мужское украшение? — но взамен обещай, что если тебе или кому-то из твоих друзей понадобится помощь целителя… и я буду близко… то вы придете ко мне.

На мгновение в таверне стало тихо, а потом все сразу начали шумно спорить — возможно это или нет. Эсме подождала немного, а потом крикнула во весь голос:

— Эй, народ! Пусть тот, кого вы все знаете и уважаете, скажет свое мнение!

Конечно, этим человеком оказался Пью. С трудом сдерживая улыбку, трактирщик произнес патетическую речь о том, что нет ничего важнее честного слова, и в конце концов заявил, что такой обмен вполне допустим, поскольку серьга бесценна и, соответственно, проигравшему предстоит расплачиваться всю оставшуюся жизнь.

— Так что я считаю это возможным, — закончил Пью. — Если, конечно, он сумеет уговорить товарищей.

— Не извольте беспокоиться, — заявил матрос, к которому уже вернулось самообладание. — Я принимаю твои условия, целительница Эсме.

Рука Эсме казалась маленькой и белой на фоне загрубевшей ладони моряка. «Ставлю всем по чарочке!» — заявил трактирщик, и в последовавшей суматохе Эсме не сразу заметила, что за ней пристально наблюдает какой-то человек в черной куртке с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Но такая маскировка не могла обмануть целительницу, поскольку мыслеобразы человека свободно вертелись вокруг него и были видны как на ладони. Эсме узнала наблюдателя и потеряла дар речи от удивления.

Человек в капюшоне протолкался сквозь толпу и, взяв ее за локоть, повлек к выходу. Эсме попыталась сопротивляться, но его хватка была нечеловечески крепкой.

— Отпустите! — наконец сумела выговорить она, когда они уже стояли на улице. — Что вам надо от меня? И что такой человек, как вы, делает в столь сомнительном заведении?

— В каком порядке отвечать на вопросы? — язвительно поинтересовался мужчина. Он был высокий, красивый… как почти все магусы. — И где твоя почтительность, своенравное создание?

— Там же, где ваша совесть! — нашлась Эсме. — Отпустите сейчас же, а не то я закричу — и вам вряд ли удастся опять попасть в таверну незамеченным, господин наместник!

Эйдел рассмеялся и отпустил руку девушки так внезапно, что она чуть не упала.

— Я всего лишь хотел выразить свои соболезнования по поводу кончины твоего учителя. — Он виновато развел руками. — Все собирался нанести визит, да вот посчастливилось встретиться случайно…

— Не говорите глупостей, я вам не верю, — хмуро пробормотала Эсме, потирая локоть — он словно побывал в тисках. — И вы это прекрасно знаете.

— Эсме, — наместник вновь взял ее под руку, но на сей раз аккуратнее. — Ты давно должна была понять, что произошедшее с твоей семьей — стечение обстоятельств, а я всего лишь выполнил свой долг.