Время остановилось…

…огромные твари, выскакивающие из моря и бросающиеся на палубу, отдающие свою жизнь за пять человеческих.

…те, кого коснулись ядовитые щупальца, умирают в страшных мучениях, покрытые язвами, разъедающими плоть.

…магус с перекошенным от ярости лицом расстреливает показавшиеся из воды полупрозрачные тела — и те взрываются с шумом и грохотом.

Мерры висели над водой, казалось, целую вечность, а потом величаво поплыли прочь, медленно опускаясь. Они скрылись из виду как раз в тот момент, когда из-за скалы показалась лодка, и Эрдан облегченно вздохнул.

Целительница обернулась к нему и попыталась что-то сказать, но не сумела издать ни звука — а потом с тихим вздохом повалилась на песок…

…— Ты увидела Глубинное царство?!

Эсме сидела за столом, уронив голову на руки, и в ответ лишь устало кивнула. Собравшиеся в капитанской каюте переглянулись: Умберто растерянно пожал плечами, Джа-Джинни с тревогой посмотрел на капитана, словно ожидая, что тот все объяснит, а сам магус уставился на Эрдана, и в его взгляде отражались весьма противоречивые чувства.

— Они показали мне невероятные вещи… — еле слышно проговорила Эсме. — Блистающие дворцы… точнее, то, что они сами строят для своей Царицы… стада удивительных животных, которые никогда не поднимаются к поверхности… там были звуки, запахи и цвета, которым нет названия в языке людей. Капитан, почему мы с ними враждуем? Эти создания вовсе не злы по природе…

— Меня гораздо больше интересует другое, — сказал Крейн. — Как ты сумела их понять? Ты, выходит, очарованная морем?

Целительница пожала плечами.

Эрдан торопливо перебирал в памяти все, что ему приходилось слышать о меррах и о тех, кто на самом деле мог с ними разговаривать — если, конечно, это можно было назвать разговором. Картина получалась странная: со времен последней войны, закончившейся великим перемирием, жители глубин отгородились от людей, и лишь изредка среди моряков появлялись новые истории об очарованных — тех, в ком любовь к океану оказывалась сильнее прочих чувств. Эти сказки были очень похожи друг на друга, различаясь лишь в мелочах, и мастер-корабел мог бы спорить на сколь угодно большие деньги, что никто к подводным жителям не попадал.

«Мы живем в мирах настолько разных, что тончайшая линия между водой и воздухом становится почти непреодолимой. Мерр на суше проживет немногим дольше человека под водой. Отчего мы воюем, спрашиваешь? Я не знаю. Одно лишь известно доподлинно — хотя и есть среди людей очарованные морем, мы никогда не поймем друг друга…»

— Мы знаем о меррах очень немногое, — заговорил Эрдан, обращаясь больше к самому себе, чем к товарищам. — И знания наши становятся обрывочными и скудными в том, что не касается битвы с ними… — Он замолчал.

Все они сейчас, должно быть, думали об одном.

Правитель Ямаоки был совершенно прав в одном: пророчество Буревестника, а вместе с ним и легенду о падении Феникса можно было толковать по-разному — и самые ожесточенные споры начинались как раз по поводу даров Феникса. Если первый дар худо-бедно понимали одинаково — чем еще он мог быть, как не звездным огнем! — то со вторым дело обстояло куда сложнее, ведь ни люди, ни магусы летать не умели. О каких же крыльях говорил Буревестник? Но с третьим даром все было куда хуже, поскольку видеть сокрытое умели многие — щупачи, целители, очарованные морем, да и навигаторы тоже…

— Я вдруг вспомнил кое-что, — сказал Крейн, отстраненно глядя перед собой.