Эсме не упустила из виду то, как странный человек подбирал слова: ваши жизни.

— Я, видишь ли, мимо проходил… и решил забрать у нашей общей знакомой одну вещицу. — Только сейчас Эсме заметила, что в левой руке он сжимал потрепанный свиток.

— Она у меня, так что задерживаться дальше смысла нет… хотя погоди-ка. — Старик нахмурился, а потом воскликнул: — Ох, чуть не забыл! С тобой очень хочет поговорить кое-кто. В прошлый раз вам не удалось закончить беседу, и он прямо все уши мне прожужжал о том, что осталось недосказанным…

Словно по незаметному сигналу, рядом со стариком возникло новое действующее лицо — худощавый человек с заряженным арбалетом в руках. Нижнюю часть его лица скрывал черный платок — так что были видны только глаза, и вот они-то и уставились… на Эсме. Почти сразу незнакомец перевел взгляд на Крейна, но ошибки быть не могло: именно он следил за ней все это время.

— А-а, Змееныш, — магус криво улыбнулся. — Вижу, твои кости срослись?

— Твоими молитвами. — Голос Змееныша вполне соответствовал прозвищу — тихий, свистящий шепот. Он отложил оружие и приблизился, хромая; стало заметно, что он молод — немногим старше Эсме. Она закрыла глаза и явственно ощутила, что этому человеку пришлось не раз испытывать сильную боль и от огня, и от железа, и от нечеловечески сильных рук.

— Давно мечтал это сделать. — Змееныш замахнулся и рукой в перчатке ударил магуса по лицу. Раздался отвратительный хруст, из разбитого носа Крейна потекла струйка крови.

Он даже не попытался заслониться от удара.

— Получаешь удовольствие? Не наигрался в детстве, мальчишка…

В груди Змееныша что-то заклокотало, и его новый удар опрокинул магуса на землю.

— Прекратите! — Эсме рванулась вперед, ощутив, как натянулась паутина. — Это… это же… отвратительно! Это подло!

— Подло? — переспросил старик, повернувшись к ней. Льдисто-голубые глаза уставились на целительницу с интересом. — Помилуйте! Всего лишь встреча двух старых друзей, только и всего. Поговорят и разойдутся.

— До следующей встречи! — прошипел Змееныш, одарив ее ненавидящим взглядом. — Не советую мешать!

Крейн неторопливо поднялся, сплюнул кровь. Он не смотрел на Эсме, и целительница понимала, что в происходящем есть немалая доля ее вины — будь магус один, он не терпел бы издевательства.

Но как долго это будет длиться?

Отвернувшись от усмехающегося пирата, Эсме сосредоточила внимание на Змееныше. Странное прозвище, вероятно, было ему дано из-за голоса… поврежденные связки, как у Кузнечика? Он прячет лицо… и бьет Крейна так, чтобы не просто сделать больно, а искалечить, изуродовать… значит, он уродлив сам? Руки в перчатках… следы старой боли…

Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Эсме закрыла глаза и принялась собирать все, что не попало в сундук, — все картины развороченных внутренностей и раздробленных костей, все самое страшное, что только ей довелось увидеть в своей жизни. Этот человек наверняка видел больше, но сейчас он не ждет атаки с ее стороны. И кто знает, что произойдет? Напоследок Эсме добавила отвратительную картинку, которую ей послала чайка как-то утром в Тейравене… целую вечность назад.

В тот момент, когда ее разум соприкоснулся с сознанием Змееныша, произошло нечто странное: она на мгновение потеряла контроль над собой, пугающе близко оказалась черная дыра в памяти и…

…и Змееныш заглянул туда.

Его фигура дрожала и расплывалась, он сгорбился на самом краю провала и закрыл лицо руками.