— Идите лучше вдвоем, — решительно отмахнулась та. — Мне нечего делать на званом обеде.

Фиби помялась, но все же пошла следом за Оливией, крепко зажав в кулаке волосяное колечко.

А Порция осталась одна в сумрачной купальне, в компании с пауками, развесившими здесь свои сети. Она наклонилась и подняла с полу остатки имбирного пряника, который Фиби забыла, увлеченная последними событиями. Медленно, стараясь растянуть удовольствие, девочка смаковала крошку за крошкой, следя за тем, как удлиняются тени и как с приходом заката становятся глуше отзвуки царившего в доме веселья и праздничные вопли толпы за рекой.

Пролог

1617 год

Англия, Йоркшир, поместье Ротбери

—Они уже близко, милорд!

Уильям Декатур, граф Ротбери, поднял глаза от пергамента, на котором что-то писал, и аккуратно поместил перо на крышку массивной серебряной чернильницы. Ярко-голубые глаза, пронзительные, как грозовая молния, впились в стоявшего перед графом посланца.

— Как близко?

— Я обогнал их не более чем на милю, милорд… И они скачут во весь опор; — Засаленным платком человек отер пот со лба.

Граф посыпал исписанный пергамент песком, налил воску рядом со своей подписью и приложил к нему перстень-печать. Так же неспешно он отодвинул от стола резное дубовое кресло и встал. Ни одна черта не дрогнула в его лице.

— Сколько их там?

— Наберется с целый батальон, сэр. И конные, и пехота.

— Кто их ведет? Посыльный смешался.

— Кто их ведет?! — Вопрос прогремел как мушкетный выстрел.

— Над ними штандарт Грэнвилла, сэр.

У Уильяма Декатура вырвался чуть слышный вздох.

Дверь за спиной посыльного осторожно приоткрылась. Однако в облике вошедшей в кабинет женщины не было и следа робости.

— Они едут? — Остановившиеся на графе глаза были полны боли. — Они едут сюда, чтобы вышвырнуть нас из собственного дома. Это верно, милорд?

— Да, Кларисса. — Его непроницаемый взгляд скользнул по фигуре жены и державшемуся поближе к ней испуганному мальчику. Та жизнь, что еще таилась в материнской утробе, лишь угадывалась по слегка располневшей талии. Но Кларисса прикрыла одной рукой живот, а другой обняла за плечи сына, одинаково готовая защищать обе жизни.

— Они заберут вас с собой. — Ее голос заметно дрожал, и казалось, что выдержка вот-вот ей изменит. — А что же будет с нами, милорд?

Уильям болезненно скривился: в этот вопрос было вложено столько горечи. Жена упорно не хотела понимать, почему он пошел на такую жертву. Ведь он сознательно обрекал свою семью на тяготы нищенского существования, усугубленные клеймом изменника, запятнавшего несмываемым позором древнее славное имя.

Но прежде чем он собрался ответить, в распахнутые окна кабинета ворвался топот лошадиных копыт. Кларисса испуганно ахнула, и в тот же миг юный Руфус, виконт Ротбери, сын и наследник попавшего в опалу графа Ротбери, отстранился от матери и приблизился к отцу, как бы демонстрируя свое несогласие с женской слабостью.

Граф глянул сверху вниз на рыжеволосого мальчика и встретил живой, пронзительный взгляд ярко-синих глаз — так похожих на его собственные. Уильям улыбнулся, но улыбка получилась горькой — его сына лишат всех прав и обрекут вести жестокую жизнь изгоя без рода и племени. Он привлек Руфуса к себе и спокойно повернулся к окну.

Там, в сгущавшихся сумерках, на посыпанной гравием подъездной аллее, у изящного крыльца особняка елизаветинских времен, ряд за рядом строилось войско захватчиков. Они были в полной боевой выкладке, с пиками и мушкетами; за шеренгой кавалеристов выстроились три ряда пехоты.