Эмма вовсе не собиралась пускать ему пыль в глаза. Она выбрала столовую из-за того, что там было спокойно и уютно. Ей как-то не улыбалось соблазнять Зака за сучковатым сосновым кухонным столом или у холодильника. Но здесь, в большой, светлой столовой с бледно-золотистыми шторами и развешанной на стенах материнской коллекцией старинных тарелок с птичками, она без труда представляла себя хрупкой южной красавицей, принимающей таинственного и притягательного иностранного гостя…

Ей следовало знать, что Зак наверняка постарается сунуть ложку дегтя в бочку меда.

— Да, я уже накрыла в столовой, — мрачно сказала она, жалея, что взяла материнский фарфоровый сервиз с гербами вместо бело-голубого фаянса.

— Ну что ж, столовая так столовая, — с фальшивым энтузиазмом отозвался Зак.

Он знал. Черт побери, он сразу увидел, что Эмма расстроилась, и пытался подыграть ей. В этом и заключалась вся трудность. В глубине души он был добр. Когда Эмме хотелось расквасить ему нос, Зак пускал в ход свою редкую убийственную улыбку, и она моментально теряла голову.

Так что надо было держать ухо востро. Тем более что в джинсах и голубой шелковой рубашке, надетых, возможно, без всякой задней мысли, он выглядел ужасно… трогательно. А вот она чуть ли не час провела в раздумьях, пока не остановилась на белом летнем платье с вышитыми на лифе красными маками.

Зак отодвинул ее стул, как будто они обедали по меньшей мере в "Уолдорфе". Эмма смущенно села и лишь тогда сообразила, что ненароком отвела Заку место на дальнем конце стола. То место, которое всегда занимал ее отец.

Зак посмотрел на необозримое пространство, заполненное полированным деревом, без лишних слов взял свою тарелку и прибор и поставил их слева от Эммы.

— Вот так, — сказал он. — Теперь я смогу говорить с тобой без мегафона.

Она состроила унылую гримасу.

— Я не подумала.

— Нет, — мрачно согласился он, и Эмма поняла намек. Зак считал, что она вообще не способна думать.

— Хочешь попробовать вино? — спросила она, надеясь, что эта фраза окажется абсолютно нейтральной.

Зак кивнул и попробовал. Лицо его было серьезным, но в то же время чувствовалось, что он находит все это представление довольно забавным. Эмма широко улыбнулась и передала ему корзину со свежими булочками.

— Надолго в Штаты? — спросила она, надеясь, что Зак не догадается, как много значит для нее его ответ.

— Не знаю. Это зависит от клиентов.

— Ах, вот как… И кто же твои клиенты?

Зак очень долго и сосредоточенно резал булочку, прежде чем терпеливо ответил:

— Эмма, клиенты нанимают нас именно потому, что знают: на этот вопрос мы никогда не отвечаем.

— Да, конечно. Я просто хотела спросить, что тебе предстоит делать.

— Все, за что мне платят.

— Это понятно. Но что именно? Уж мне-то ты можешь сказать.

Зак молча разглядывал ее поверх ободка бокала.

— Нет, не могу. В прошлом я отвечал за безопасность членов правительства и руководства компании, был личным телохранителем у богатых и нервных людей…

— Телохранителем? — воскликнула Эмма. — Ты? Но почему?..

— А почему бы и нет? Потому что во мне меньше шести футов роста и вешу я не двадцать два стоуна? Не беспокойся, я всегда справлялся со своим делом.

Эмма в этом не сомневалась, но тем не менее стала автоматически переводить стоуны в привычные ей фунты.

— Я имела в виду совсем другое, — сказала она, надеясь, что Зак не обиделся.