По его тону было ясно, что новых признаний не последует. Эмма представила, как во всей своей роскошной наготе он будет лежать в комнате напротив, и невольно вздохнула.

Услышав этот вздох, Зак усмехнулся, взял поднос и вслед за Эммой пошел на веранду.

— Харви никак не может забыть, что я сожгла его любимый кофейник, — сказала Эмма, когда они расположились в креслах с бледно-желтыми подушками. — Но я действительно умею варить кофе.

— Конечно, умеешь, — кивнул Зак.

Его снисходительный тон Эмму ничуть не успокоил.

Они пили кофе в молчании, которое можно было бы назвать дружеским, если бы Эмма не ощущала близости Зака и не думала о том, что стоит шевельнуть рукой — и ее пальцы коснутся его бедра.

Когда солнце приблизилось к линии горизонта и на траву упала длинная тень от дома, они слушали шум волн, разбивавшихся о скалы, и следили за бежавшими по небу пурпурными облаками. А когда поднялся ветер и начало темнеть, Зак сказал, что пора возвращаться в дом.

Без всякой просьбы он отнес на кухню остатки кофе и поднялся наверх. Эмма пошла за ним.

Добравшись до лестничной площадки, он вежливо пожелал ей спокойной ночи и открыл дверь своей комнаты.

Эмма смотрела на него с тоской, которую не могла скрыть. Он был такой смуглый, такой красивый, такой желанный… Но стоило девушке шагнуть вперед, как Зак посмотрел ей в глаза и отвернулся.

— Зак… — Она протянула руку.

— Нет, — ответил он и решительно закрыл дверь перед ее носом.

Будь он проклят. Он даже не знал, что она собирается сказать. Правда, она и сама этого не знала. Но Зак явно догадывался, что у нее на уме.

Что поделаешь, Эмма Колфакс, он совершенно прав, решила она, закрыв дверь собственной спальни и подойдя к высокому окну с видом на скалы. Разве он мог не догадаться, что ты хочешь его… и хотела почти всю свою сознательную жизнь?

Она открыла окно и прислушалась к знакомому шуму волн и шелесту листьев у теннисного корта — к тем ночным звукам, которые обладали способностью успокаивать ее. Еще в детстве, когда требовалось хорошенько подумать, она стояла у этого окна и вдыхала в себя свежий соленый воздух. А сейчас ей требовалось подумать серьезнее, чем когда-либо.

Зак был здесь, всего лишь в нескольких ярдах от ее двери. Он был по-прежнему недоступен… с той разницей, что на этот раз в доме не было ни души. Харви можно не опасаться. Во-первых, он спит как сурок. А во-вторых, он единственный человек на свете, который видит в Эмме ангела, не способного на дурной поступок. Сожженный кофейник не в счет.

Эмма высунулась в окно. Может, Зак тоже не спит? Едва ли. Он полдня провел в самолете. Наверное, лежит в постели и видит десятый сон. Она жадно облизала губы. Завтра. Завтра будет достаточно времени, чтобы привести свой план в исполнение. Он пробудет здесь как минимум неделю. Может быть, дольше. И если она, которая смогла соблазнить самого Ари Андракиса, за эту неделю не сможет преодолеть сопротивление Зака, то…

Эмма закрыла окно и поплелась к своей широкой одинокой кровати. Если она не сможет преодолеть сопротивление Зака за неделю… Нет, это неубедительно. Она хочет Зака. Стало быть, говорить больше не о чем. Она получит то, что хочет.

Час спустя она все еще не могла уснуть и смотрела в потолок, озаренный лунным светом.

Такая же луна светила три года тому назад в Шерраби, когда она так же лежала без сна, прислушиваясь к кваканью лягушек в озере и, как всегда, мечтая о Заке, который неожиданно приехал на уик-энд.

Кент прибыл мрачный, без Саманты, никого не предупредив заранее. Увидев Эмму, он просветлел и улыбнулся. А затем створки закрылись вновь, он отвернулся и стал играть с Риппером.

Позже, когда Эмма беспокойно ворочалась в постели, лягушачью какофонию перекрыла странная тоскливая мелодия.