- В рекламе мы не нуждаемся. У нас тут не казино, - безжалостно отрезал крахмальный колпак. - Кстати, как вы прошли?

- То есть?.. - Я покраснела, как ученица младшего класса перед строгим завучем.

- Кто вас пропустил?

- Никто. Ворота были открыты.

- Ворота были открыты. - Крахмальный колпак откровенно негодовал. Хороши же у вас методы, господа журналисты!

Можно подумать, я к ней в спальню с фотокамерой ворвалась!

- Ну, я еще разберусь, кто вас пропустил, а вас попрошу вернуться обратным порядком, через открытые ворота. - Крахмальный колпак был совершенно неумолим. - А впредь советую не вламываться в государственные учреждения без предварительной договоренности.

Отбрила так отбрила. Я совершенно растерялась, прежде всего потому, что ожидала принципиально иного приема. Интересно, всех журналистов так отшивают или через одного и что они в таких случаях делают? А, знаю, в таких случаях принято ссылаться на закон о печати, но если б только знать, что там, в этом законе. А может, все-таки сослаться, тем более что вряд ли крахмальный колпак осведомлен на этот счет больше моего. Или не рисковать, а то еще вызовет охрану или, того хуже, милицию. Да-а, мой гениальный план позорно провалился. Как говорится, кто бы мог подумать! Но я же не могу уйти, так ничего и не узнав!

А сердитая врачиха уже подвинула к себе телефон то ли для того, чтобы вызвать сопровождающих для меня, то ли горя желанием немедленно дать нахлобучку повинным в моем беспрепятственном проникновении на вверенную ее заботам территорию. Она только успела поднять трубку, как дверь со скрипом отворилась, в образовавшуюся щель просунулся крахмальный колпак поменьше (субординацию они, что ли, таким образом соблюдают?) и изрек:

- Анн Иванна, за Прокопчиком отец приехал. Вы говорили, если из них кто появится, сразу к вам...

- Слава те господи, явились наконец-то! - поджала губы главный врач. Где он?

- На детской площадке. Позвать?

- Не надо. Я как раз сама туда собиралась. Хочу посмотреть, что можно сделать с инвентарем.

Я вздохнула с облегчением. Трудно себе представить, что было бы, окажись Толя за дверью, ведь тогда бы мы точно столкнулись нос к носу.

Красиво отшившая меня врачиха вылезла из-за стола и оказалась горбуньей, маленькой, как младшая школьница. Вместе со своим грандиозным колпаком она едва до подмышек мне доходила, но держалась по-прежнему уверенно и непоколебимо.

- Прошу вас, - пропустила она меня в дверь впереди себя и бросила своей подчиненной, объявившей о Толином приезде:

- Проследите, пожалуйста, чтобы эта представительница прессы незамедлительно покинула нашу территорию, нигде не задерживаясь.

Черт с вами, я и сама мечтаю поскорей убраться отсюда, чтобы, не дай бог, ненароком не напороться на Толю. Жаль только, что все сорвалось. Или нет? Что сказала медсестра? Она сказала: "За Прокопчиком отец приехал". Значит, он заберет мальчишку и выведет через те самые ворота, за которые выставляют меня. И я его увижу, а большего мне и не требуется.

Ждать пришлось не так уж и долго - минут пятнадцать от силы. Издали услыхав истеричный Толин окрик: "Ну что ты плетешься, скорее, скорее!", я спряталась за деревом. Скоро они показались в воротах: красный то ли от жары, то ли от напряжения Толя тащил за руку упиравшегося мальчишку лет четырех-пяти. К сожалению, мне не удалось как следует рассмотреть ребенка, поскольку Толя очень быстро затолкал его в машину, но сердце мое тревожно екнуло. Я не уверена, но, кажется, это все-таки был совсем другой мальчик, не тот, которого я видела в доме Прокопчиков два дня назад.

М-да, но это в том случае, если он все же не Ингин сын. А я, между прочим, до сих пор для себя не решила, какой вариант устроил бы меня больше. А что, попробуй тут разберись. В первом случае (Сережа - сын Сони) Ингу можно считать обманщицей, авантюристкой, наркоманкой и даже убийцей, а меня - доверчивой дурой.