Вот первые слова, произнесенные Вильгельмом Шторицем, которые мы услышали:

— Мы сможем войти туда уже завтра?

— Уже завтра, — ответил Герман, — и никто не узнает, кто мы такие.

Само собой разумеется, что они оба говорили по-немецки, на языке, который мы с господином Штепарком понимали.

— А когда ты вернулся в Рагз?

— Сегодня утром. Ведь было условлено встретиться на этом месте на острове Швендор, когда здесь никого нет…

— Жидкость принес?

— Да… две склянки, они заперты на ключ в доме…

— Ты снял этот дом?..

— Да, на мое имя!

— Полагаешь, мы сможем там жить как обычные люди и что нас не знают в…

К великому сожалению, название города, произнесенное Вильгельмом Шторицем, мы не услышали, ибо голоса удалились, а когда вновь приблизились, Герман повторял:

— Нет, бояться нечего… полиция Рагза не сможет нас обнаружить под именами, которые я назвал…

Полиция Рагза? Значит, они будут жить в венгерском городе?

Затем звуки шагов стихли, что позволило господину Штепарку сказать мне:

— Какой город?.. Какие имена?.. Вот что нужно бы узнать…

— И еще, — добавил я, — почему они оба вернулись в Рагз? (Это казалось мне особенно опасным для семьи Родерих.)

Как раз когда шаги вновь приблизились, Вильгельм Шториц говорил с особенной озлобленностью:

— Нет, я не уеду из Рагза, пока не утолю свою ненависть к этому семейству… пока Мира и этот француз…

Он не кончил говорить, скорее, издал что-то вроде рычания! В этот момент пруссак находился рядом с нами, и, быть может, достаточно было протянуть руку, чтобы его схватить! Но наше внимание отвлекли слова Германа:

— Теперь в Рагзе знают, что вы можете делать себя невидимым, хотя им и неизвестно, каким именно способом…

— А этого… они никогда не узнают… никогда! — произнес Вильгельм Шториц. — Рагз еще услышит обо мне!.. Они думают, что, сжигая мой дом, они сожгли мои тайны!.. Безумцы! Нет!.. Рагзу не избежать моей мести, я не оставлю здесь камня на камне!..

Едва были произнесены эти угрожающие слова, как ветви зеленого массива резко раздвинулись. Господин Штепарк ринулся в направлении голосов, которые слышались в трех шагах от нас. И когда я, в свою очередь, выбирался из чащи, он крикнул:

— Я держу одного, господин Видаль! Хватайте второго!

Сомнения не было: его руки схватили тело человека, вполне осязаемое, хотя и не видимое… Но полицейского оттолкнули с яростной силой, и он упал бы, если бы не я.

Тогда у меня мелькнула мысль, что мы будем атакованы в крайне неблагоприятных для нас условиях, поскольку не видели противников. Но этого не случилось: слева раздался издевательский смех вырвавшегося человека и звук удалявшихся шагов.

— На этот раз не повезло, — воскликнул господин Штепарк. — Но теперь мы знаем, что, даже когда их нельзя увидеть, их можно схватить!..

К сожалению, двое злодеев действительно ускользнули от нас, и мы не знали, в каком месте они скрывались. Но, как стало известно, семейство Родерих, как и весь город Рагз, были по-прежнему во власти этого негодяя.

Мы с господином Штепарком спустились с острова Швендор и, перейдя мост, расстались на набережной Баттиани.

В тот же вечер, ближе к девяти часам, я был в особняке Родерихов наедине с доктором, в то время когда госпожа Родерих и Марк находились у постели Миры. Важно было немедленно сообщить доктору о том, что произошло на острове Швендор, и о присутствии Вильгельма Шторица в Рагзе.

Я рассказал все, и доктор понял, что, ввиду угроз со стороны этого субъекта и его намерения продолжать мстить семье Родерих, возникла настоятельная необходимость покинуть город.