— Мы готовы, — ответил я.

— Я в вашем распоряжении, господа… Только отдам несколько приказаний.

Начальник полиции вызвал капрала и приказал ему отправиться с группой полицейских в особняк Родерихов. Он должен был дежурить там всю ночь. Затем мы все трое сели в ландо и поехали к доктору.

В особняке и вокруг него вновь был произведен самый тщательный обыск. Он ничего не дал и не мог ничего дать!.. Но как только господин Штепарк вошел в комнату Миры, он поделился с нами следующим наблюдением.

— Господин Видаль, — сказал он мне, — разве вы не чувствуете особого запаха, с которым мы уже где-то сталкивались?..

Действительно, в воздухе стоял едва уловимый запах. Я вспомнил, что уже вдыхал его однажды, и воскликнул:

— Это запах жидкости в склянке, которая разбилась, господин Штепарк, в тот момент, когда в лаборатории вы собирались взять ее.

— Да, господин Видаль, и именно эта жидкость делает людей невидимыми. Вильгельм Шториц превратил мадемуазель Миру Родерих в невидимку и унес ее, когда она стала такой же невидимкой, как он сам!..

Мы были сражены! Очевидно, все произошло именно так, и я больше не сомневался, что Вильгельм Шториц находился в своей лаборатории во время того обыска и разбил эту склянку с летучей жидкостью, чтобы она не попала нам в руки.

Да! Здесь мы почувствовали слабый запах именно этой жидкости!.. Да! Вильгельм Шториц приходил в эту комнату и похитил Миру Родерих!

Какую страшную ночь провели мы — я рядом со своим братом, доктор рядом с госпожой Родерих — и с каким нетерпением ждали мы наступления дня!

Но чего можно было ждать от рассвета?.. Разве свет существовал для Вильгельма Шторица?.. Разве свет возвращал ему его обычный облик?.. Разве Шториц не умел окружать себя непроницаемой тьмой?..

Господин Штепарк покинул нас только утром, когда направился в свою резиденцию. Около восьми часов прибыл губернатор. Он заверил доктора, что все будет сделано для того, чтобы найти его дочь…

Но что он мог сделать?

Между тем с наступлением дня известие о похищении Миры распространилось по кварталам Рагза. Я не в силах описать, какой оно произвело эффект.

Около десяти часов лейтенант Армгард присоединился к нам и заявил, что находится в распоряжении своего товарища капитана Харалана. Но мог ли он что-нибудь сделать? Во всяком случае, если капитан Харалан намеревался продолжить свои поиски, он будет не один.

И действительно, именно таков был его план, ибо, увидев лейтенанта, он сказал ему только одно слово:

— Пошли.

В тот момент, когда они оба выходили, мне неудержимо захотелось отправиться вместе с ними.

Я сказал об этом Марку. Не знаю, понял ли он меня, поскольку находился в состоянии прострации. Я вышел. Оба офицера были уже на набережной. Перепуганные прохожие смотрели на особняк со смешанным чувством ужаса и неприязни. Не отсюда ли исходил кошмарный страх, объявший город?..

Когда я догнал офицеров, капитан Харалан взглянул на меня невидящим взглядом.

— Вы идете с нами, господин Видаль? — спросил меня лейтенант Армгард.

— Да, а куда вы направляетесь?

Этот вопрос остался без ответа. Куда мы идем?.. Навстречу случаю… и не был ли случай нашим самым надежным проводником?..

Мы шли каким-то неуверенным шагом, не говоря ни слова.

Пересекли Мадьярскую площадь, потом поднялись по улице Князя Милоша, обошли вокруг площадь Святого Михаила с ее аркадами. Иногда капитан Харалан останавливался, как будто ноги отказывались нести его дальше, затем продолжал неуверенно двигаться вперед.

В глубине площади я увидел собор. Его двери были закрыты, колокола молчали. Посреди этого запустения собор казался каким-то зловещим; богослужения в нем еще не проводились…

Свернув налево, мы обогнули апсиду, и после некоторого колебания капитан Харалан пошел по улице Бихар.