Скоро мы держали нашего невидимого противника за руки. Я — за одну, лейтенант Армгард — за другую.

— Где Мира… где Мира? — кричал пленнику капитан Харалан.

Вместо ответа тот яростно пытался высвободиться, и я чувствовал, что мы имеем дело с очень сильным человеком. Доведись ему вырваться, он бросится бежать через сад, через руины, достигнет бульвара, и придется навсегда отказаться от мысли вновь его схватить!

— Ты скажешь, где Мира?.. — повторяет капитан Харалан.

И в ответ слышится:

— Никогда!.. Никогда!

Конечно, это Вильгельм Шториц!.. Это его голос!..

Борьба с ним становится все ожесточенней… Хотя нас трое против одного, наши силы иссякают. Вот уже лейтенант Армгард отброшен в сторону и падает на лужайку; рука негодяя, которую я держу, вырывается. И прежде чем лейтенант Армгард поднимается на ноги, его сабля оказывается выхваченной из ножен; рука, которая ею потрясает, — это рука Вильгельма Шторица… Да… гнев ослепляет его, и он уже не пытается убежать… он хочет убить капитана Харалана!.. Тот хватает свою саблю, и вот они оба стоят друг против друга, как на дуэли: один из них виден, другой — нет!..

Мы не можем вмешаться в эту странную схватку, завязавшуюся в столь неблагоприятных для капитана Харалана условиях, поскольку, если он может отражать наносимые ему удары, ему трудно отвечать на них. Поэтому, не пытаясь защищаться, он непрерывно атакует, чтобы поразить своего противника. Сабли скрещиваются. Одну из них держит рука, которую мы видим, другую — невидимая рука.

Ясно, что Вильгельм Шториц владеет этим оружием; ударом в предплечье, быстро отраженным, капитан Харалан ранен в плечо… Но следует его выпад… раздается крик боли… и что-то массивное падает на траву лужайки.

Вероятно, удар пришелся прямо в грудь Вильгельму Шторицу… Хлынула кровь, и вот, но мере того как жизнь уходит из тела, оно обретает свою материальную форму… появляется в последних конвульсиях смерти…

Капитан Харалан бросается к умирающему и снова кричит:

— Мира… моя сестра… где Мира?..

Но перед нами только труп с искаженным судорогой лицом, открытыми глазами, еще угрожающим взглядом, — труп злого и странного человека, каким был Вильгельм Шториц!

XVII

Таков был трагический конец Вильгельма Шторица. Но если семье Родерих после его смерти уже ничего не угрожало, положение Миры стало еще более сложным.

Прежде всего надлежало поставить в известность о случившемся начальника полиции, с тем чтобы он принял все необходимые в таких случаях меры. И вот что было решено.

Капитан Харалан (его рана не была серьезной) отправится в особняк Родерихов, чтобы предупредить о происшедшем своего отца.

Я немедленно пойду в ратушу и сообщу о последних событиях господину Штепарку.

Лейтенант Армгард останется в саду около трупа.

Мы расстались, и, пока капитан Харалан спускался по бульвару Телеки, я быстро пошел вверх по улице Бихар к ратуше.

Господин Штепарк сразу принял меня и, после того как выслушал мой рассказ о неправдоподобной дуэли, сказал, не скрывая своего удивления и своих сомнений:

— Значит, Вильгельм Шториц умер?..

— Да… от удара сабли капитана Харалана прямо в грудь.

— Умер… В самом деле умер?..

— Пойдемте, господин Штепарк, и вы сами в этом убедитесь…

— Да, да…

Заметно было, что господин Штепарк сомневался, в своем ли я уме.