Поэтому мы поселились в огромном особняке с роскошным видом на океан, принадлежавшем одной пожилой паре. Мы заняли комнату для гостей и мылись в гостевой ванной. Когда хозяева ложились спать, мы выходили на кухню.

Однако нам стало некомфортно жить по соседству с другими людьми, становиться свидетелями их личной жизни. Мне было неприятно наблюдать за людьми, которые думали, что их никто не видит, видеть, как они чешутся, слышать, как они бормочут что-то себе под нос, позволяют проявляться своим искренним чувствам. Так что мы переехали поближе к берегу, в Пасифик Пэлисейдс, где, наконец, нашли шикарный дом, принадлежавший некогда популярному артисту, у которого недоставало средств на оплату счетов. Дом уже два года как был выставлен на продажу.

Туда мы и заселились.

Дни шли своим чередом. Мы просыпались за полдень, большую часть дня проводили на пляже, вечером читали или смотрели телевизор. Было приятно, но я постоянно задавался вопросом: в чём смысл всего этого? Идея Фелипе о том, что у нас была какая-то особая судьба, что мы были созданы для чего-то особенного, меня никогда не прельщала, однако я не мог отделаться от мысли, что мой жизненный путь должен куда-то в итоге привести, что в моем существовании был какой-то смысл, какая-то цель.

Но ничего этого не было.

Не было никакого смысла. Мы жили, мы умирали, а в промежутке пытались что-то сделать. И всё. Точка. Не было ничего, что можно было бы выделить из серии разрозненных эпизодов, называемых моей жизнью. Моё появление на свет ничего ни для кого не изменило.

А потом Джейн сказала, что беременна.

И всё изменилось.

Вот он — смысл, решил я. Может, я оставлю след в истории, а может и нет. Но после меня останется ребенок и то, кем он станет, зависит от меня и от Джейн. И, возможно, наш ребенок сыграет значительную роль в этом мире. А, может, и нет. Но может, его или её ребенок сыграет. И, что бы ни произошло, как далеко бы ни протянулась эта цепочка, начало будет положено мной.

У меня появилась цель.

Я вспомнил слова Ральфа о том, что дети Невидимок сами всегда становились Невидимками. Я рассказал об этом Джейн, но ни ей, ни мне не было до этого никакого дела. Она заявила, что жизнь в Пасифик Пэлисейдс ей не нравится, ей хотелось, чтобы наш ребенок рос в иных условиях, поэтому мы снова переехали, на этот раз поближе к берегу, в дом в Кармеле.

Первый триместр прошел успешно, мы с Джейн чувствовали себя счастливыми как никогда прежде. Мы попытались выйти на связь с её родителями, но те нас не видели и не слышали. Мы, конечно, ожидали подобного, но результат нас всё равно разочаровал. Впрочем, ненадолго. Нам было чем заняться, было чему радоваться. Мы зарылись в книги в поисках подходящего имени. Читали руководства для молодых родителей. Крали детское питание, мебель, одежду.

Мы подолгу гуляли вдоль берега, но со временем, когда живот Джейн стал больше и она начала быстро уставать, она стала заниматься упражнениями на дому. Мне она сказала, чтобы я продолжал гулять и хоть поначалу я противился, в итоге я согласился. Она сказала, что не хотела привязывать меня к своему состоянию. Ещё она признала, что ей хотелось побыть одной, чтобы я не болтался постоянно возле неё.

Я понимал её желания.

Одиночные прогулки по пляжу даже начинали мне нравиться.

А потом произошел тот случай.

Я прошел больше километра по песку и собрался уже повернуть обратно, когда заметил странное возмущение в воздухе. Я подался вперед и сощурился.

Вдали, на песчаном горизонте виднелась полоска фиолетового леса.

Сердце дернулось в груди. Я покрылся холодным потом, дыхание сперло. Я быстро побежал обратно к дому. Добравшись, я взбежал на крыльцо.