|
Нас поселили подальше от остальных туристов: в те дни белая женщина и черный мужчина могли вызвать проблемы даже в таком удаленном месте. Было раннее утро, и мы вставали. Я брился в ванной, а она лежала на кровати и писала дневник. Дверь в ванную была открыта. — Он открыл глаза. На лбу блестели капельки пота. Бентон взглянул на свои руки. — Раздался хлопок выстрела, потом звон разбитого оконного стекла. Марта закричала. Я обернулся и посмотрел. Послышался новый выстрел. — Бентон с трудом проглотил слюну. — Она перестала кричать. И замолчала. — Он сморгнул и посмотрел на Корнелиуса. — Она умерла на месте. Я бросился к ней и, услышав еще один выстрел, пригнулся. Кругом все было залито кровью. Дневник упал на пол и лежал у кровати. Я схватил его и ползком перебрался обратно в ванную. Потом захлопнул дверь, разбил окно, выбрался наружу и пустился бежать.
— Ты видел, кто стрелял? — спросил Кальдер. — Нет, — ответил Бентон. — Я бросился по тропинке в сторону сарая, где хранился всякий инвентарь, и спрятался за листами кровельного железа. Я услышал, как мимо меня кто-то пробежал, а через несколько секунд вернулся обратно. Этот человек обыскал сарай, но посмотреть под листами железа не догадался. Я подождал минут десять, а потом осторожно добрался до основного лагеря. Больше я ее не видел — я имею в виду ее тело. Приехала полиция и арестовала меня. Они били меня, пытаясь вырвать признание. Потом появилась какая-то шишка, и по его приказу отпустили. Он сказал, что убьет меня, если я хоть кому-нибудь проболтаюсь, что был здесь. — Бентон снова посмотрел на Корнелиуса. — И он не шутил. Корнелиус хмыкнул. — Когда я вернулся в Нью-Йорк, ко мне приехала мать Марты, — продолжал Бентон. — Я хотел ей все рассказать, но был слишком напуган. Я боялся южноафриканской полиции, боялся тебя. — Это я могу понять, — пробурчал Корнелиус. — Но, вернувшись в Нью-Йорк, ты же оказался вне досягаемости южноафриканцев? — спросил Кальдер. Бентон покачал головой. — Полицейского звали полковник Молман. Я буду помнить его всю жизнь. Он был очень убедителен. Он заверил, что меня найдут в любом уголке мира, где бы я ни спрятался, и я поверил ему. А то, что Тодда чуть не убили, когда он начал задавать вопросы, это только подтверждает. Поэтому когда Алекс хотел узнать о письме Марты матери и дневнике, я, естественно, ничего рассказывать не собирался. — Ты знаешь что-нибудь о «Лагербонде»? — спросил Кальдер. — И операции «Дроммедарис»? — Немного, и вряд ли больше, чем ты, Корнелиус. Марта рассказала, что прочитала некоторые документы из портфеля, оставленного в машине двумя членами «Лагербонда», которые приехали на встречу с тобой в «Хондехук». Она переписала кое-что в дневник. Она считала, что «Лагербонд» собирается финансировать твою покупку «Гералд». Это совпадало с тем, что ты говорил «Блумфилд-Вайс» о возможности использовать другой источник финансирования. Корнелиус кивнул. — Марта была вне себя от злости. Она говорила, что хочет этому как-то помешать, но была слишком напугана. Я не знал кем, но считал, что она боялась тебя. — Он взглянул на Корнелиуса, который слушал с безучастным видом. — Мне кажется, позже она хотела обсудить это подробнее, но такой возможности у нее уже не было. — «Лагербонд» финансировал «Зейл ньюс»? — спросил Кальдер. Он хотел знать наверняка. — Нет, — ответил Бентон. — Финансирование организовал «Блумфилд-Вайс» через кредиты других банков и продажу высокодоходных облигаций. |
